– Что здесь написано? Ты умеешь читать? – спросила она у старшей девочки.
Та испуганно посмотрела на нее и быстро оглянулась на мать.
– Нет, никто из моих детей, слава премудрой заботе Верховного Правителя, грамоте не обучен, – поспешно отрезала та.
Сашка заметила, как Римдал грустно покачал головой.
Возясь с малышней, девочка чутко прислушивалась к разговору за столом. Только ничего разобрать было невозможно: взрослые словно дурачились, выдавая одну заковыристую загадку за другой. Головы их сдвинулись над столом, а беседа велась едва слышным шепотком.
– Сокол гнездо свил да птенцов выводит. Но лето уж на убыль пошло, каждый день на счету, успеет ли поднять их на крыло? – спрашивал хозяин.
– Зерно уродится – и птицы высоко летать станут, – отвечал старик.
– Урожай-то хорош, только повадились вороны его клевать, – вставил хозяин.
– Сыновья у тебя крепкие, неужто оборониться не в силах?
– Да боюсь, как бы им вороны глаза не выклевали, – ответил хозяин.
Закончив трапезу, глава семьи набил трубку, расположившись у тлеющего очага, а хозяйка принесла детям ржаной хлеб и теплое молоко. Быстро умяв нехитрый ужин, они тесным кружком расселись на полу у ног Римдала, задумчиво смотревшего в догорающие угли.
– Что, детки, рассказать вам предание про стародавние времена? – спросил старик.
– Да! Да! – наперебой закричали дети, словно только и ждали этого вопроса.
И странник начал повествование:
– Давным-давно, в те далекие времена, когда народы еще не вели летописей, а передавали сказания из уст в уста, в одном селении, стоящем на обочине большой торговой дороги, в семье настолько бедной, что хлеб пекли только по праздникам, появился на свет мальчик. Повитуха, взглянув на хилого сморщенного младенца, лишь горестно покачала головой и плюнула в угол, чтобы отогнать злых духов. Впрочем, против ее ожиданий, заморыш цепко ухватился за жизнь и к семи годам вырос в неказистого, но смышленого и шустрого мальчугана. Правда, был он нелюдимым и со сверстниками дружбы не водил. Деревенские мальчишки высмеивали и шпыняли его почем зря. Милее всего его сердцу было убежать из бедной лачуги, забраться на край высокого обрыва над рекой и грезить о великих подвигах и несметном богатстве.
Однажды с ветки дикой яблони, в тени которой он прилег в знойный полдень, упало и подкатилось прямо к его ногам спелое яблоко. И было оно столь соблазнительно на вид – золотистое, с румяным бочком и душистым ароматом, что мальчик тут же схватил его и жадно поднес к губам. Но когда зубы вонзились в сочную мякоть, он ощутил во рту лишь горечь и затхлость: яблоко оказалось изъедено червоточиной. Со злостью он отшвырнул его в сторону и вдруг заметил, как в надкушенном плоде извивается червячок. Преодолев брезгливость, он с любопытством склонился над яблоком и стал его разглядывать. И вдруг червячок вытянулся, как стрелка часов, и начал медленно раскачиваться из стороны в сторону.
