порцию наказания. Пока он снимал то, что осталось от моего лифчика, и разрезал мои
трусики, я могла чувствовать скольжение холодного металла по своей коже, лезвие
которое с легкостью разрезало ткань, а, возможно, и даже меня, если бы я слишком
резко дернулась.
После того, как он облил мое тело единственным, чем это можно было сделать –
съемным душем, он, наконец, закрыл ванну пробкой. Вода была достаточно теплой, и
ощущалась гораздо лучше окружающего воздуха на моей обнаженной коже, но я была
слишком напугана, чтобы почувствовать какое-нибудь облегчение от того, что я пока
была в целости, и в относительной сохранности. Каждый раз, когда вода попадала на
кожу в том месте, о повреждении которого я не знала, оно начинало щипать, заставляя
меня вздрагивать.
Я попыталась успокоиться и говорить спокойно.
- Вы можете хотя бы снять повязку? Я почувствую себя лучше, если буду видеть,
что происходит.
Я сглотнула, в горле пересохло.
- Вы же не сделаете мне больно… правда?
Мои зубы начали стучать, пока я ждала его ответ, все еще с повязкой на глазах,
все еще в плену.
На секунду он задумался, после чего произнес:
- Твои глаза должны оставаться завязанными. Что касается причинения боли, то
пока, я планировал тебя просто помыть. Но тебе нужно понимать, что у твоего
поведения будут последствия, и это означает, что когда ты будешь вести себя
неправильно, ты будешь наказана.
Он не стал дожидаться моего ответа.
- Так что, сиди спокойно и мне не придется делать тебе больно.
Он начал мыть мое тело мягким жидким мылом, которое пахло листьями мяты и
лавандой. Темнота расцвела с ароматом, заполнившим комнату и окутывающим мою
16
Плененная во тьме. С. Дж. Робертс.
кожу. Как и его голос. Когда-то, я наслаждалась запахом лаванды. Теперь же…. я его
возненавидела.
Когда он опустился к моей груди, я не могла больше сопротивляться желанию и
попытаться накрыть его руки своими. Не сказав ни единого слова, он выскользнул
одной своей намыленной рукой из-под моей и сжал мою кисть так, что я отпустила обе
руки.
Затем, он шлепнул меня по бедру, когда я стала сжимать свои ноги, не давая ему
помыть меня между ними. Эта часть моего тела была личной. С самого детства, ее
никто не видел, кроме меня самой. Никто и никогда не касался меня там; даже я сама
не успела изучить себя там полностью. А сейчас, незнакомец, который причинял мне
боль, пытался узнать… меня. Я чувствовала себя оскверненной, и это ощущение
