– А? Не… Ты чего?! Это ж не по-людски, не по-человечески…. то — сказ, а то — баба… да ну, окстись!.. я на ней по корове в день сберегу, по две заработаю… да ты подумай, у тя ж головушка светлая, ты ж вот ныне сходу такую штуку интересную… Не, ты сравни в цене…
Я ждал. Не умён. Хитёр, опытен, выучен… а — не умён. Не может понять, что торга не будет.
А я-то — «умён»? Только та же «корова в день», ну «пол-коровы», и в нашей хоругви. Пока мы её решаем дополнительными строевыми и физкультурными упражнениями. Резан старается. Но времени мало — кусок вечера от швартовки до отбоя. Минус ужин и гигиенические процедуры. По-настоящему — парней не умотать. Чуть ребятки втянутся… Да и самому… на мозги давит.
Может, не надо было открываться этому… «эксперту»? Так он и сам мог в любой день додуматься! После «божьего поля» всё войско в курсе, что я — смоленский, что — Рябина. Теперь я хоть чётко знаю — к кому спиной…
– Ну как — по рукам?
– Бабу отвязать, завернуть, отнести к моему костру. Потом — сказ.
– Не, ну мы ж договорились!
– Твои договоры — твои заботы. Другой цены у меня для тебя нет. Я спать пойду. Тебе «дырка ушкуйная» дороже племяша? «Дырку» — и другую найдёшь, а племяш у тебя… Говоришь, баба его все слёзы выплакала? Значит, и дальше… ей писать нечем будет. Решай.
В самом деле, я развернулся и пошёл к своему костру. На условной границе между нашими стягами дядя догнал, схватил за рукав.
– Ладно, согласный, забирай. Ну, чего там у племяша?
– Повторяю медленно: бабу отвязать…
Он всплёскивает руками, мечется, фыркает:
– Ну что ж ты такой… недоверчивый?! Ну прям как нерусский! Ну я ж сказал — согласный…
Дядя, тебя в 90-х не кидали? А меня кидали. На ломщиков не натыкался? Тебе дальше по списку, где я опыта поднабирался? Это ж чисто случайно, что в Хопер-Инвест с МММ… а уж на улицах, в подъездах, поездах, подворотнях… Задержки с зарплатой… задержки с доставкой… турфирма вылетает вместе с офисом… со всем экс-совейским народом… Я уже лапшу с ушей не снимаю, я из неё — обед варю.
– Повторяю медленно…
Плюнул, матюкнулся, побежал своих тормошить. И куда только благообразие с вежливостью подевалось?
Притащили куль в овчине. Положили к ногам. Заглянул — точно.
– К костру.
– Да ты цего?! Да ты оммануть меня надумал…!
– К костру. Чтобы все видели, что ты сам отдал.
Отнесли, положили.
– Ну, говори.
– Твой племянник соблазнил мою наложницу. Дабы она вынесла серебро из кладовых моих. Но — попался. Был бит кнутом. Нещадно. Денёк помучился и сдох. Похоронен по христианскому обряду на кладбище в сельце моём, Пердуновкой именуемой. Всё.
