Суд соблаговолил. И председатель суда опять взял инициативу в свои руки.
Итак, подсудимый, как всегда, вернулся в тот вечер домой около шести. Не бросилось ли ему в глаза нечто необычное? Например, в поведении его жены в первые минуты встречи или при последующих разговорах?
Нет, да и почему? Что, собственно, могло броситься в глаза? Жена, как всегда, поцеловала его при встрече, прямо на пороге. Потом спросила, много ли было работы и не произошло ли каких-нибудь неприятностей. Это она спрашивала каждый вечер; стало быть, ничего необычного он не почувствовал. А позже они заговорили о другом. Если память ему не изменяет, то о водопроводчике, который должен был починить бачок в уборной. Потом они, кажется, беседовали о том, что надо запасти побольше угля для зимы; жена слышала, будто топливо подорожает. И еще она сказала, что пришло письмо от его матери, оно лежит на письменном столе.
Председатель спросил: что было в письме?
Ничего особенного. Он его сразу порвал.
Почему порвал?
Конверт он вскрыл только после ужина, прочел письмо сам в дал прочесть жене. Иначе она могла бы подумать, что в нем содержится какое-то скверное известие. Потом он сразу порвал письмо.
Непонятно, почему он так поспешно его порвал.
Вошло в привычку еще с молодых лет.
Было ли в письме нечто такое, что могло бы вывести из равновесия его или жену?
Письма всегда немного выводят из равновесия, даже если они лежат нераспечатанные. Нет, в этом письме не было ничего из ряда вон выходящего, обычные фразы, которыми обмениваются родственники. Там говорилось о погоде, о болезнях, о гостях, а также о других родичах. Это письмо можно назвать скорее благодарственным. Его матери исполнилось семьдесят два года, и жена послала свекрови посылку ко дню рождения.
Тем труднее понять, сказал председатель, почему подсудимый счел нужным сразу же порвать письмо.
Да, он порвал его на мелкие клочки.
Почему же?
Так он поступает со всеми письмами, исключая, конечно, чисто деловые.
Не потому ли, что боится захламить дом ненужными бумагами?
Да, это тоже одна из причин. Но главным образом потому, что считает: при известных обстоятельствах хранить письма опасно.
Опасно? Отчего же?
Когда человек получает письмо, он, возможно, не видит в нем ничего тревожного; не исключено, что оно и впрямь не содержит в себе тревожных вестей. Однако, если много лет спустя письмо перечитывают, порой кажется, что оно все-таки было тревожным, хотя весьма вероятно, что причина одна: теперь письмо предстает в ином свете. Такой опасности ни в коем случае не следует себя подвергать.
