— Какая сила?
— Ну, волшебная, так она говорила, потому что, как только я зайду к ним, так у тех мужиков, словно у жеребцов… И мать прямо на моих глазах вместе с ним…
— Что?
— Не что, а кончала, вот что!
— Врешь! Врешь ты все! Не поверю, врешь или привираешь, как всегда.
— А вот и нет! Спорим?
— На что?
— А давай на аванс наш!
— Давай!
— Готовь свой аванс, — говорю ей, а она мне, — сама подбирай баксы, складывай, ведь мне все равно отдашь все!
— А вот это ты видела? — И ей фигуру из трех пальцев.
Между прочим, это во Франции считается не дуля, как у нас, а нечто другое, очень неприличный жест, потому как два пальца, это как символ ее, а третий, как их…И получается жест проститутки, мол, иди и получишь не дырку от бублика как у нас, а засунешь его внутри у нее. Вот так–то! Поосторожней там за границей! Не осрамитесь с жестами.
А пока что я ей как раз сунула под нос кукиш. Мол, не получишь ты от меня ничего!
— Ну и что ты собиралась такое секретное рассказать мне, и это все? Все твои фантазии, и знаешь что, надоело мне слушать твои враки, сестра двоюродная…
— Ну хорошо, хорошо! Может и приврала кое–что, а вот то, что скажу сейчас, тому уж поверь.
— Ну, трепись…
— Как хочешь, мне что, уже и рассказать ничего нельзя?
— Ладно, ладно уже, тре…, колись, слушаю тебя сестра.
— Ладно, я тебе сразу скажу, хорошо?
— Говори, слушаю тебя внимательно.
— Я этому Кольке ее показывала.
— Опять врешь?
— Правда. Он попросил как–то, когда мать была в отъезде, и я перед ним разлеглась.
— Опять врешь!
— Нет! Это правда.
— А ну–ка подробнее, дорогой мой Ватсон, начиная с этого самого момента, сказал Шерлок Холмс…
— Не смейся и не думай, что вру. Я по его просьбе раздвигала ножки и даже свою малинку — калинку за свои маленькие ушки раздвигала.
— А он?
— А он сидел и дрочил.
— И ты, разумеется, все видела!
— Ничего не видела, только догадывалась, что он на меня и …
— Вот, сейчас верю! Ты об этом хоть кому–то говорила?
— Никому.
— Вот и не говори. А я-могила, раз и забыла. Только вот теперь я понимаю, почему ты со мной долгое время не хотела.
— Да! Мне и кололось и я боялась, себя никак не могла преодолеть. И вот только сегодня…, особенно, когда она мне в зеркало дала глянуть на себя саму, на нее, такую раскрытую всю и такую, которую я и не видела даже никогда, так я чуть не кончила.
— Ты знаешь и я! Все как в детстве, только еще сильнее… Особенно от осознания того, что и она все видит, что она и пальчики твои поправляет и заставляет ее перед ней раскрывать!
