— Она…. лю…с…..би…н…ка! Я …лес…би….н…ка!!!
А вокруг уже смотрят на нас, как мы боремся, не понимают, но все равно нравоучительно поучают:
— Она дура! Пьяная, наверное! Тоже мне молодежь? И куда только мать смотрит?
Жека меня в охапку, и закрывая мне рот, волочит меня из вагона на улицу, где сердито бросает мое ослабевающее тело прямо на дорогу. И пока трамвай, начинает шуметь, отъезжая с остановки мимо нас, я успеваю прокричать громко и так чтобы они все слышали.
— Я люблю Женьку, мы лес…би..н..ки!!!
— Ну чего ты орешь, дура! Ты закончила?
— Нет, я только начала!!!
Спустя полчаса, уже в их квартире. Мамки наши гуляли у нас, и мы, как только вошли, так я ей не дала даже опомниться и повалила ее на диван, срывая с нее одежду, стаскивая и отбрасывая с такой силой, будто я собиралась этим ее вообще порвать, измять, скомкать. Точно так же я следом с ней поступаю, как с той же одеждой….
— Юля, Юленька! Ну остынь, успокойся…
— Тебе хорошо, тебе нравится?
— Да нравится, нравится…
— Все?
— Все и вот так тоже… Ой! Еще там, еще пальчиком пошевели, ой! А зачем же ты язычком… Там же…
— Я не только язычком, я всю тебя хочу заглотить…
— Ах, ты мой крокодильчик, ах ты моя…
— Я змея… Я сейчас заползу к тебе в норку между твоими толстенькими подушечками и буду тебя там своим тоненьким язычком жалить и…
— Юличка, родненькая… ну что ты? Так же нельзя… так же никто не делает так…
— Пусть не делают, а я всю тебя так и съем…
— Ну, больно же! Больно!
— Вот и хорошо, что больно…
— Это почему же?
— Да потому, что я хочу, чтобы ты меня запомнила! Запомнила на всю жизнь. родненькая….
— Ой, мамочки, Юленька, Юлька…. Я сейчас, я уже…уже …я….
Я сижу рядом, курю, а она разметалась, забылась, и как мне кажется, блаженно, удовлетворенная спит. Я осторожно поглаживаю ее ножку, животик, старясь не разбудить.
Не то что она, но и тело ее все меня так возбуждают, так влекут к ней…
Мне нравится в ней все! Я даже не знаю, как я смогу потом без нее, без этого тела, этой шелковистой, чуть прохладной снаружи и такой горячей внутри, как только прижимаю руку к ней, кожи. Как я без нее? Проживу ли? Смогу ли?
Я это уже в ней почувствовала, поняла, осознала, что она уходит, выскользнет из моих рук, объятий. И ничего я не смогу поделать с этим! Хоть бы я стала самим дьяволом, искусителем и Казановой, она все равно ушла бы, как сейчас ускользает в счастливом, удовлетворенном сне…. отлюбленной женщины…
Прикрыла ее одеялом, хотя так хотела, как прежде, гладить ее тело и над ней….мастурбировать.
