Потом мне казалось, что прямо тогда же, по ходу разговора, у него и возникла идея ввести для студентов — экономистов, будущих финансовых, банковских деятелей, бизнесменов, хотя бы небольшой курс, назвав его, скажем, «Культура переходного времени». Что-то в таком духе. Хотя на самом деле идея висела, можно сказать, в воздухе. Этот Евгений Львович оказался не просто бывшим министром, но ректором только что созданного Нового экономического университета. Университет был негосударственный, его финансировали структуры не бедные, они уже обзавелись нестандартными курсами вроде социальной антропологии и даже лингвистики. Руководство хотело, чтобы и преподаватели были самого высокого уровня. Я подвернулся точно по заказу, вот ведь как.
О, эта утраченная радость интеллектуального общения, это хмельное чувство внезапной близости! Даже, помнится, на прощание облобызались. Подвыпили, что говорить.
5
Стоило бы, конечно, обоим хоть на другой день протрезветь, признать, что предложение было мне сделано по пьянке, неловко потом показалось переигрывать. Сам я отмахивался, не всерьез, но ведь не отказался. Соблазнился предложенными деньгами? И это, конечно, сыграло свою роль, что лукавить. Всего за два академических часа в неделю, не сравнить с тем, что я получал на своей последней доцентской должности, — цифра льстила самолюбию, прибавляла к самому себе уважения. Была, пожалуй, надежда высказать недоговоренное, оказаться услышанным, уловить заинтересованный отклик — но больше, может, оживить что-то угасающее в себе. Как и та наивная статейка, если честно подумать.
До начала семестра я листал давние записи, обнаруживал забытые, неожиданные для самого мысли, перечитывал разное. Смешно сейчас вспоминать, как было размечтался вначале. Отойти от привычного литературного курса, привязанного к именам, хронологии, повести свободный разговор на темы, которые занимали меня в разное время, не научить, но пробудить интерес. Реальность отрезвила достаточно скоро.
Занятия проходили не в основном университетском здании (старинный особняк, украшавший своим изображением официальные бумаги, пока реставрировался, отчасти достраивался), а в панельной постройке школьного образца. Во двор, огороженный узорной чугунной решеткой, с будкой охраны, въезжали навороченные, раздутые машины, мерседесы, лексусы, джипы, я и названий всех не знал, и из машин этих выходили студенты. (Сам я приехал, как всегда, на метро, быстрей, машиной пользовалась Наташа.) Будущая деловая элита, менеджеры, финансисты, экономисты, я не знал, как их определить точней. Вообще, оказалось, не очень их себе представлял.
