Вопрос был неожиданный. Если он связан был со стихами — чьи все- таки это были стихи? Что-то от меня ускользало. Я пожал плечами.
— Мне кажется, гениальность — это не просто высшая степень каких-то способностей, прежде всего творческих. И со счастьем она никак прямо не связана. При жизни, во всяком случае, вознаграждается редко. Есть вещи, которые воспринимаются не сами по себе, а в системе, обществом. Надо, чтобы гению сначала сказали, что он гений. Обычно такие люди бывают скорей непрактичны, сами об успехе не заботятся. Это естественно, они думают о другом. Опередили других, значит, какое-то время остаются непонятыми. Иногда всю жизнь. Чувствуют себя среди других чаще всего неуютно, не очень сами себя понимают. Если и счастливы, то как-то по-особому. Несравненно, как выразилась ваша поэтесса.
— Вы тоже, значит, наверняка не знаете, — задумчиво подтвердила Лиана.
Я развел руками. Снял колпачок со своей ручки, расписался сначала в ведомости, подвинул к себе ее зачетку. Девушка зачем-то вновь оглянулась на дверь, словно боялась, не войдет ли кто.
— Можно я вам еще почитаю? — сказала вдруг.
Что я мог возразить? Мне спешить было некуда. Не оставляло какое-то странное чувство: казалось, что девушка все чего-то не договаривает, медлит, чего-то еще ждет. Лиана, гибкий побег, обвивает, кольцо за кольцом. Не думай, я слабее, чем кажусь, / Но виду не подам… Я уже расписался и в зачетке, ждал, пока она дочитает. Студентка взяла зачетку, сложила свои бумаги, тщательно пристроила их в сумке, стала в ней что-то перебирать. Наконец поднялась, почему-то вздохнув, медленно, словно с неохотой, направилась к двери. Оглянулась на меня — лицевые мышцы вновь выдали отработанную пленительную улыбку. Что все это, однако, значило? Зачет она уже получила, ждала чего-то еще? На что я не мог откликнуться? Ведь не мог же, нельзя этого было не понимать. Сам должен был признать, что бы о себе ни воображал. Увы. Испорчу жизнь. Все, улыбнулся в ответ, зачет окончен. Закончен, ничего не поделаешь. Надел колпачок на ручку, спрятал в нагрудный карман. Отработал.
В это время дверь неожиданно распахнулась и не вошел — ворвался этот рыжий, Роман Тольц.
— Извините, — остановился возле дверей, увидел, что за столом я один. Я-то совсем про него успел забыть. Возник в последний момент. Лиана, поравнявшись с ним, вдруг пихнула юношу локтем в живот, больно, рыжий даже согнулся. Я сам невольно вздрогнул от неожиданности. Это что, у них такая манера здороваться? Или какие-то неизвестные мне счеты? Прошла, не оглядываясь, дальше. Он недоуменно проводил ее взглядом. Дверь громко хлопнула.
