— Держи, дорогой.
Кныш почувствовал себя так, будто ему плюнули в лицо. Он не принял сигареты:
— Извини, мужик, я передумал. Верни стольник.
— Почему передумал? — удивился «азер». — Дешевле нигде нету.
— Я как раз ищу подороже.
Горец мгновенно стер с глаз сальную улыбку, отодвинул побледневшую женщину.
— Обидеть хочешь, да, дорогой?
— Чего тебя обижать, — отозвался Кныш с грустью, — ты и так обиженный. Гони бабки, инвалид.
Его преимущество было в том, что он точно знал, что дальше произойдет, а рыночные хорьки пока ничего о нем не знали. Но уже по какому-то своему секретному семафору передали сигнал тревоги, боковым зрением Кныш определил, что к ним приближаются несколько усачей, но не это его беспокоило. Его смущала спонтанность предстоящего столкновения, его вопиющая нецелесообразность. Это было непрофессионально, но остановиться он уже не мог. То есть он, разумеется, разошелся бы с «азерами» добром, если бы они вернули деньги, но те тоже были не лыком шиты и не собирались отпускать обнаглевшего русачка без наказания. Их ненависть мгновенно стала взаимной.
— Ты сигареты уже купил, друг, — хохотнул «азер». — Они твои.
И швырнул ему блок под ноги. Достать парня через прилавок Кныш не мог, но и кунакам, чтобы приблизиться к нему, понадобилось бы выйти в заднюю дверь палатки. На это у них должно уйти секунд двадцать. Кныш сделал шаг в сторону, одновременно развернувшись к подоспевшему подкреплению, состоявшему из трех совсем еще желторотых, но азартных, мускулистых качков. Молча, сберегая дыхание, он нанес открытой ладонью два страшных прямых удара, вырубив двоих, а третьему засадил пяткой в промежность и добил его согнутым локтем по позвонку. Против ожидания, не почувствовал привычного азарта боя, а только ощутил внезапную усталость от чрезмерно резких движений. Контузия, черт бы ее побрал!
Торгаши уже выламывались из двери — и с правого бока, он видел, спешила троица взрослых мужиков. Стая — она и есть стая. Посыпались крысы на живца. Кныш холодно усмехнулся: предстоял затяжной отходной маневр в толпе — несложный, но требующий повышенной осмотрительности и дополнительных финтов. Его могли одолеть только в том случае, если бы достали стволы, но пока он стволов не видел, а собственный десантный нож с винтовой насечкой, без которого не выходил из дома и который носил в подшитом к внутренней стороне куртки матерчатом чехле, уже удобно разместился в ладони. Он честно предупредил, ни к кому не обращаясь конкретно:
