Амелия тоже явно нервничала и была не в своей тарелке. Она провела их в маленькую гостиную, разлила охлажденный чай и поставила тарелочку с печеньем на стеклянный кофейный столик рядом с кипой книг, которые принесла Мэри.
– Когда я смогу увидеться с Маккензи? – спросила Лейси у Мэри, взяв печенье, хотя ей совсем не хотелось есть.
– Мы ей еще не говорили о вас, – сказала Мэри. – Ей так много пришлось пережить. Мы думали подождать до мемориальной службы и рассказать ей все после этого. Мы надеялись, что это ошибка, и не хотели смущать девочку, пока не будем абсолютно уверены, что она поедет с вами. – Мэри даже не пыталась пощадить чувства Лейси. – Но адвокат сказал, что завещание действительно, поэтому… – она пожала плечами. – Я надеюсь, что Джессика была в своем уме, когда составляла эти документы.
– Я тоже, – Лейси попыталась улыбнуться, как бы сводя в шутку тонкие намеки на ее некомпетентность, но попытка не удалась. Женщины уставились на нее без всякого выражения на лицах.
– Итак, – сказала она неловко. – Я полагаю, что увижу Маккензи только после похорон, не так ли?
– Это будут не похороны, а мемориальная служба, – сказала Вероника.
– В основном я уже все наметила. – Мэри вытащила маленькую записную книжку из сумочки и раскрыла ее, держа на коленях. – Я почитаю какой-нибудь отрывок из Библии, и ты, Амелия, тоже хотела бы что-нибудь сказать, правда?
Амелия кивнула.
– Босс Джессики тоже произнесет речь, – продолжила Мэри. – А вы, Лейси? Вы бы хотели прочесть что-нибудь?
– Я… – Ей никогда не приходило в голову готовить речь на такой случай. – Я даже не знаю, что читать, – потупилась она.
– Мы можем что-нибудь подобрать вам, – предложила Вероника голосом, рассчитанным на то, чтобы придать Лейси уверенности, но она лишь еще больше смутилась.
Мэри надолго углубилась в свои записи.
– Ой, – она неожиданно подала голос, и взгляд ее вернулся к Лейси. – Отвечая на ваш вопрос, я думаю, что вы не увидите Маккензи, пока после службы не приедете ко мне домой. Маккензи отказывается идти на саму церемонию.
– О, ей обязательно надо пойти, – нахмурилась Вероника. – Она будет всю жизнь жалеть, если не пойдет.
– Не следует ей ходить, если она этого не хочет, – отрезала Лейси. Эти слова удивили ее саму не меньше, чем женщин. Совершенно неожиданно она стала тем человеком, который знал, что для Маккензи лучше, по крайней мере, в этом отношении, и это ощущение было для нее новым.
– Моя мать умерла, когда мне было тринадцать, – объяснила она. – И я не ходила на ее похороны. Я просто была не в состоянии. Жаль, что так случилось, но я не жалею об этом. Я знаю, что в тот момент не смогла бы с этим справиться. Не заставляйте ее идти туда.
