Она оглянулась, всматриваясь в обрамлявший тропинку лес. Обычно, когда вояжеры прибывали на остров (а это происходило каждую весну), они приезжали большой толпой, повсюду гремели смех и пение.
Но сейчас она не видела ни намека на присутствие остальных. С конца осени у острова не было связи с внешним миром. Он был отрезан, как только первый лед сковал водные пути и изолировал остров, – так бывало с ним каждую зиму.
Вояжер начал отступать так же беззвучно, как и приблизился.
– Благодарю за то, что спасли мне жизнь, – сказала она, не желая так быстро терять его из виду.
Он кивнул, но продолжал удаляться.
Ей нужно было знать, откуда он взялся и где остальные вояжеры, плывут ли они сюда.
– Подождите. – Она пошла за ним, с трудом заставляя ноги двигаться.
Он вытянул руку, жестом запрещая ей приближаться.
– Кто вы? – спросила она.
Он прижал палец к губам и в этот миг впервые повернулся к ней лицом, а рассветные тени слегка отступили.
Она едва сдержала вскрик.
Это был Пьер Дюран.
Даже густая борода, скрывавшая его подбородок и щеки, не помешала девушке тут же узнать его лицо, черты которого почти не изменились с тех пор, как пять лет назад он покинул остров.
Он был все так же удивительно красив.
Те же бездонные темно-карие глаза, что всегда творили странные вещи с ее пульсом, те же непослушные волнистые темные волосы, та же смуглая кожа, унаследованная им от отца-француза.
Длинные ноги и широкие плечи, а под индейской накидкой мощные мышцы натягивали ткань его рубашки.
От изумления она смутилась и замолчала. И лишь ждала, когда он тоже узнает ее и его лицо вспыхнет той же радостью, что и прежде, во время их встреч. Но его взгляд метнулся к неподвижно лежавшему в грязи интенданту, а затем к лесу, ведущему в сторону западного берега. И когда он снова посмотрел на нее, в его глазах не было ничего, кроме раздражения, словно она была неожиданной помехой.
– Простите, мадемуазель, – хрипло прошептал он, – но я вынужден просить вас никому не говорить о нашей встрече.
Неужели он ее не узнал? Но не могла же она так сильно измениться за пять лет? Пальцы девушки взлетели к лицу. Она редко смывала с него грязь. И одевалась как можно проще. И всегда прятала длинные рыжие волосы под капор, как требовал того Эбенезер.
Но разве все это могло помешать Пьеру ее узнать? Она осталась все той же Анжеликой, которая бегала вместе с ним по этой же тропе бесчисленное количество раз. Той же подругой, с которой он лазил по деревьям, рыбачил, собирал ягоды и плавал в озере.
