Пьер кивнул. Он ведь добрался сюда. И не мог теперь отступиться.
И даже если матушка его не простит, он сможет примириться с собой, поскольку сумеет перед ней извиниться. Oui[4]. Рыжий Лис был прав. Если он встретит свои страхи лицом к лицу, он наконец сможет двигаться к своему будущему, ведь прошлое перестанет тянуть его назад.
Пьер передернул плечами, пытаясь расслабить их, затем поджал язык к зубам и громко свистнул. Пронзительный звук разнесся над пляжем, давая сигнал собираться.
Рыжий Лис отпустил его руку и кивнул, на сей раз выражая взглядом похвалу его самоконтролю.
Пьер уронил весло.
Он больше не был тем бесшабашным юнцом, которым покидал остров. Он изменился и надеялся, что сумеет доказать это матушке, а со временем – и себе самому.
Ну неужели Эбенезеру больше нечем заняться в жизни, кроме как контролировать дни напролет каждый ее шаг?
Анжелика повернулась к нему спиной, притворяясь, что не заметила лысой головы, вновь сунувшейся в заднюю дверь таверны, дабы проверить, чем она занята.
Она медленно выдохнула и вдохнула через рот, стараясь защититься от запаха. Чистка курятника была самой грязной из возможных работ, и Анжелика надеялась, что хоть эта весенняя уборка помета избавит ее от постоянного присмотра Эбенезера.
– Ну-ка, кыш, – пугнула она одну из куриц, заглядывающую в сарай. – Только еще одного надсмотрщика мне не хватало!
Сквозь открытую дверь Анжелика подсчитала всю дюжину куриц и петуха, бродящих по огороженному двору. Под блеклыми жидкими перьями скрывались тельца, которым не хватало упитанности и сил. Зима была суровой к немногим оставшимся на острове животным – тем, кому посчастливилось избежать мясника.
К счастью, куры продолжали нестись, хотя и не так часто, как должны бы. Анжелика всю зиму трудилась, стараясь сберечь худых кур от обморожения, рано вставала, чтобы выпустить их под слабое солнце, без которого куры прекращали нестись и которого было так мало в темные мичиганские зимы. Но даже в хорошие дни не удавалось собрать больше десятка яиц.
Анжелика воткнула лопату во влажную грязь, покрывавшую пол под ее ногами. Сухие кленовые листья, которыми она прошлой осенью засыпала пол курятника, сгнили под слоем помета и теперь лишь добавляли пыли и грязи.
– Хоть бы скорее закончилась эта война, – прошептала она и взялась за полное ведро помета, прислонив лопату к стене крошечного навеса, который Жан помогал ей построить.
Если бы только она вышла замуж за Жана до того, как ему пришлось покинуть остров! Жан был готов жениться на ней, он хотел поскорее сыграть свадьбу, чтобы не оставлять свою мать в одиночестве на ее ферме. Но в то время Анжелике исполнилось только шестнадцать. И ее отчим, Эбенезер, отказал, а затем обвинил Жана в предательстве за то, что тот не подписал присяги на верность британцам. И стало неважно, что Эбенезер уже договорился с Жаном и что тот заплатил назначенный Эбенезером, надо сказать весьма немалый, выкуп за невесту.
