Мадлен ничего не ответила. Взгляд ее был потухшим, лицо напряженным.
— Хвала Господу, что благодаря моей так называемой известности я смогла тебя вызволить! Два раза сегодня со мной обращались уважительно, потому что я оперная певица Эрмина Дельбо. Хоть какая-то польза от этого!
Странно, но именно эти последние слова заставили Мадлен отреагировать. Ее взгляд ожил, когда они вошли в вестибюль дома.
— Не говори так. Твой голос так же красив, как твоя душа, так же нежен, как твое сердце. Я никогда не забуду момента, когда ты окликнула меня, отчаянно рыдающую в камере. Мина, без твоего вмешательства они совершили бы зло ночью, я это чувствовала.
— Что ты, это же служители закона! — возразила Эрмина. — Они могут быть грубыми и злыми, согласна, но зачем им мучить невиновную?
— Индейцы не бывают невиновными!
— Но ведь они приняли тебя за итальянку!
— Я уверена, они прекрасно знали, что я индианка.
Они молча поднялись на второй этаж. Шарлотта тут же распахнула дверь. Искренне встревоженная, она прислушивалась к малейшему шуму на лестнице.
— Слава Богу! — воскликнула она. — Я совсем измучилась, ожидая вас. Наконец-то! Что случилось, Мимина?
— Я тебе все сейчас расскажу, — оборвала она ее. — Не могла бы ты наполнить для Мадлен ванну?
Час спустя, уютно устроившись в окружении подушек, Мадлен восседала на кровати Эрмины. Ее распущенные, еще влажные волосы сохранили волнистые линии от повседневных кос. В розовой ночной сорочке, с подносом еды на коленях, она выглядела умиротворенной.
Сидящая у постели Шарлотта грызла печенье. Узнав, что случилось с индианкой, она терзалась мучительным чувством стыда.
— Я плохая, — внезапно заявила девушка. — Мы сидим здесь сейчас втроем радостные, и я осознаю, насколько я плохая. Мадлен, прости меня! Я вообразила такие глупости про тебя и совсем не поддержала Мимину, у которой были все основании для тревоги. Не нужно на меня обижаться. С тех пор как Симон разорвал нашу помолвку, я стала плохой, да, плохой!
Она несколько раз повторила это слово со слезами на глазах, сжав кулаки, с выражением грусти на красивом личике.
— Шарлотта, ты преувеличиваешь, — возразила Эрмина. — Самое главное — это то, что мы нашли Мадлен. Я испытала такое облегчение!
— Но я должна попросить у нее прощения, — настаивала девушка. — За то, что я была такой глупой, завистливой, ревнивой и плохой.
— Я прощаю тебя, Шарлотта, — заверила ее Мадлен. — Ты слишком много страдала из-за Симона и несчастного Армана. Я очень тебя люблю и каждое утро, просыпаясь, молюсь за тебя, как и за всех тех, кто мне дорог. Перестань плакать.
