родных степей и лугов. Признавали его жизненный опыт и рабочее
мастерство. Отец единственный в артели умел вершить круглые стога и
длинные скирды, причем так умело, что ни одна капля дождя не проникала
88
внутрь, и сено сохранялось до весны таким же душистым и чистым,
какими оно было во время косьбы.
В зимние месяцы тридцатых годов отец вместе со Степаном привозил
домой сено, оставленное летом в лугах. Ранним утром он выезжал со двора
(мама всегда закрывала за ним ворота), возвращался поздним вечером,
уставший, с лицом, потемневшим от мороза, с сосульками в темных бороде
и усах, и радостно просветленный. Он был рад в очередной раз побывать в
родных местах. Войдя на кухню и перекрестившись перед семейной
иконой, отец сбрасывал с себя полушубок и доставал из дорожного
мешочка небольшую булочку – «кокурку» ( мама положила «на дорогу») и
отдавал ее младшему сыну со словами: «Лиса просила угостить тебя.
Обязательно попробуй». Малыш интересовался: «Откуда она знает меня?
Ответ был простым –Ну, она всех и про все знает.
... Неужели все это было когда-то?
.
5
Свою работу в рыболовецкой артели отец не любил вспоминать и
рассказывал о ней неохотно. Он, вообще, о конкретных событиях в своей
жизни старался не говорить. Наверное, хорошо усвоил: «Меньше знаешь (и
говоришь), – крепче спишь». Но однажды признался, что ловить рыбу на
Урале артельщикам запретили. И его хорошее знание славного Яика
Горыныча им не пригодилось. Рыбаки были вынуждены трудиться на
небольших реках и озерах.
За долгие месяцы скитаний по просторам степного края с новыми
товарищами у отца не раз случались большие и малые неприятности:
зимой (на Челкаре) льдину, на которой работали рыбаки, унесло ветром
далеко от берега, и им пришлось решать, как спастись и не потерять
«орудие своего производства»; весной рыболовы нередко проваливались в
холодные омуты; осенью сети цеплялись за упавшие на дно озер и рек
деревья и коряги, и тогда молодые артельщики становились водолазами –
ныряльщиками.
Жители поселков, расположенных рядом с водой, обычно
неприветливо встречали городских рыбаков: «Не наши. Чужие. Бесстыжие
жулики. Берут то, что не они сберегли.» Артельщики не только
выслушивали брань и угрозы, но и становились участниками скандальных
споров и серьезных ссор, едва не превращавшихся в драки. Отец не
