после холеры, он попал в плен. В городском лагере чекисты усиленно
допрашивали казака несколько недель. Но никаких «тайных сведений»
Поликарп не мог сообщить. Его решили отпустить: пленник вновь тяжело
заболел и будущих «строгих» (можно сказать: жестоких ) допросов не
выдержал бы. Впрочем, «лишний» труп чекистов совершенно не
беспокоил и не интересовал.
Слабый, больной старший сын прожил в родном доме около двух
месяцев. Он чувствовал себя по-настоящему счастливым и спокойным
лишь тогда, когда разговаривал с женой и смотрел на маленькую Катеньку,
родившуюся в его отсутствие. Родители и братья старались не беспокоить
Пилю ненужными разговорами-расспросами о пережитом на юге.
Его смерть стала первой тяжелой семейной потерей.. И мрачным
сигналом-предупреждением будущих испытаний и потрясений.
18
Беспокойство и страхи гражданской войны долгое время не оставляли
казачьи семьи. Жизнь в Уральске по-прежнему оставалась тревожной,
неустроенной. После трагических испытаний город заметно изменился. Не
в лучшую сторону: в его центре – свежие пустыри, груды разбитых
кирпичей и ржавого металла, разрушенные и пустые дома (местные
«капиталисты» бежали за границу или в большие российские города),
безлюдные улицы, заросшие грязной травой и покрытые серой пылью -
таким стал мой родной город. Никто не гнал коров в табун за Чаган (их
осталось мало в хозяйствах), мост через реку красные разрушили во время
войны, опасаясь наступления казаков.
Ночью на темных улицах по-прежнему гремели выстрелы и
слышались крики испуганных прохожих. Убийства и грабежи стали
постоянными спутниками местной жизни.. Власти пытались, но не могли
навести серьезный порядок в городе.
Спокойно и уверенно чувствовали себя лишь главные строители
нового общества
С вокзала в город и обратно медленно двигались тяжелые подводы с
грузом,
торопливо
пробегали
конные
пролетки
с
местными
руководителями. Горожан пугали грохочущие грузовые автомашины,
совсем недавно появившиеся на улицах города. За железными
чудовищами тянулись клубы дыма и столбы пыли. «Хозяевами» Уральска
66
были Исполком Горсовета и ревком. В них заседали комиссары из двух
столиц: они, кажется, больше занимались игрой в большую политику и
разбором принципиальных споров между Москвой и Оренбургом, чем
решением вопросов, имеющих практическое значение для жителей города
