моих старших современников.
Легких и беззаботных недель в жизни родителей было немного.
Значительно меньше, чем болезненно трудных и печально сложных.
Необходимо было постоянно заниматься конкретным делом.. Как правило,
тяжелым, трудным, но необходимым нашему дому. Эти простые слова «наш
дом» неотделимы от моего отца, вечного и беспокойного труженика.
Он всегда оставался оптимистом: воспринимал меняющийся, непонятный
ему мир порою болезненно-иронически, но значительно чаще – спокойно,
поскольку никогда не терял веры в светлое, счастливое, обеспеченное (да,
именно обеспеченное) материальное будущее. Родители всегда терпеливо
переносили тяжкие и горькие испытания, выпадавшие на их долю, сохранив
любовь к жизни и родной земле, верность традиционным духовным и
3
нравственным убеждениям, основанным на христианской вере в добро и
справедливость и на “природной” совести.
Отец никогда не надеялся на доброту и поддержку властей. Он
собственными руками создавал все необходимое: сознательно – для
благополучия семьи сейчас и счастья детей – в будущем, бессознательно – ради
государства (о котором говорил редко и сдержанно: хвалить не хотелось, ругать
– опасно).
Моральной опорой нашей семьи и деятельной хозяйкой в доме всегда была
мама, спокойная, трудолюбивая, любящая мужа, заботящаяся о дочери и всегда
поддерживавшая мальчишек – своих шумных и беспокойных «сорванцов»...
История нашей семьи на протяжении более полувека – обычная, как
история многих других трудовых семей.. Но все же следует сказать, что в ней
выразились некоторые характерные черты целой исторической эпохи, а
отдельные события семейной жизни можно понять лишь на фоне сложного и
трудного двадцатого века.
Жизнь членов нашей семьи может показаться слишком однообразной,
простой и скучной. Действительно, в ней не найдутся «романтизированные
герои». Но в нашем доме на протяжении полувека происходили не только
«рядовые» бытовые, но и драматические (и трагические) события, требовавшие
серьезных духовных усилий и стойкости и родителей, и детей.
Вновь и вновь невольно возникает знакомый (не только мне) вопрос: зачем
я стараюсь рассказать «сторонним свидетелям» о событиях, многие из которых
далеки от современной жизни, о частной жизни людей, живших в другом
историческом и социальном времени?
