Кстати говоря, когда Ламбер узнал, что готовятся какие-то записки, он всячески пытался помешать их написанию. Он не пожалел насмешек и цинических замечаний в адрес протоколиста, желая заставить его отказаться от своего замысла и вконец обескуражить. Но именно это сопротивление многое и прояснило. Отрицательная позиция, которую Ламбер занял не ради себя, а в интересах своего друга д'Артеза, сама по себе входила в существо проблемы. К примеру, он обвинил протоколиста в трусости, поскольку тот предполагал упоминать о себе в записках только под этим наименованием.
- Каков гонор! - восклицал он. - Да у вас ни малейшего права на анонимность нет. Для этого надобно хоть что-то собой представлять. Да есть ли у вас что замалчивать и что предавать забвению? Отчего бы вам не писать просто "я"? Изберите-ка лучше псевдонимом "я", чтобы затушевать свою ничтожность.
Избрать псевдонимом "я"? Это были жестокие слова ожесточенного человека, укрывшегося под маской чудаковатого оригинала. Жестокие, однако, и по отношению к протоколисту, ибо Ламбер беспощадно обнажил побудительную причину его замысла.
- Протоколист? Что это вам взбрело в голову? Как можете вы протоколировать то, чего сами не видели и не пережили? Как собираетесь повествовать о прошлом, которое не было вашим прошлым, тогда как о собственном прошлом предпочитаете молчать? Отчего бы вам не сообщить миру, что у вас нет никакого прошлого? Это было бы по крайней мере поучительно. Сообщить, что у вас за душой нет ничего достойного сообщения. Дать зеркало, отражающее лишь историческую мишуру, какой украшает себя ваш век, но ни единого лица, ни единого характера - ровным счетом ничего, за что бы вы испытывали страх и что желали бы спасти. Хотя вот идея, напишите об этом зале!
Замечу, что приведенный разговор состоялся в зале ожидания франкфуртского Главного вокзала.
- Опишите хлопотливость людей, которым не к чему впадать в отчаяние, вот вам выигрышная тема. Существует расписание, и поезда объявляют по радио. К чему же впадать в отчаяние? Это старомодно. Вон женщина, она едет навестить своих детей, это видно по подаркам, которыми она нагрузилась. А дети? Они ждут ее на вокзале какого-нибудь захудалого городишка. Освободили для матери комнату и кровать. В квартире у них тесновато. И приезд ее им в тягость. Да уж ладно, две недели как-нибудь перетерпим. Мама, а ты взяла обратный билет? Ведь это выходит дешевле. Обратно, но куда? К себе на родину? А родины-то давно и в помине нет, есть только расписание, на которое можно положиться. Железнодорожных катастроф и то больше не бывает, вот какой безопасной стала жизнь. Отчего бы вам не написать о вашем Управлении государственной безопасности? Государственная безопасность - и никакого государства. Вот ваша тема! А вообще-то говоря, первую фразу книги вы уже нашли?
