Но идиллия кончилась быстро, опять же трудно судить о времени, когда ты почти всегда спишь, но не думаю, что прошло сильно больше недели, после того, как ко мне вернулась способность нормально видеть и различать звуки. Меня разбудили, резко выдернув из кроватки, я заплакал от неожиданности, детский организм уж очень ярко реагирует на любые раздражители. Но быстро взял себя в руки, рассмотрев, что несет меня мама, но вот то, что она бежит, и что-то испуганно бормочет, меня встревожило. А потом раздался грохот, треск, и огромная потолочная балка рухнула. Мама ее не видела, а я как раз смотрел вверх и даже впервые смог нормально и понятно выговорить слово, желая предупредить об опасности, вот только слово это было произнесено по-русски, и ничем помочь не могло. Балка рухнула моей такой молодой, новой маме прямо на голову, земля закружилась, и в себя я пришел отчего-то мокрого и липкого стекавшего мне на лицо. Глаза из-за этого потока жидкости открыть не получалось, очень скоро она забила мне нос, и потекла в рот, мешая дышать. Вкус был очень знакомый, по той жизни, вкус крови. А когда я осознал, чья это может быть кровь, то от ужаса забыл обо всем и ударился в натуральную панику, при этом едва не захлебнувшись. Но воспоминания об уже пережитом утоплении привели меня в чувство, и я принялся глотать. Глоток, вздох, натекает новая кровь, и снова глоток, сделать что-то еще мое детское тело крепко замотанное в пеленки не позволяло. К счастью эта пытка длилась не так уж и долго и вскоре поток крови сошел на нет, но к тому моменту глотать мне уже было некуда, и я пребывал на самой грани новой паники от осознания того, что мне предстоит опять задохнуться. Едва угроза жизни миновала как силы меня оставили и я заснул.
В следующий раз я пришел в себя на руках у какой-то женщины, незнакомой. Меня помыли, перепеленали, после чего покормили из соски чем-то мерзким и положили в простенькую кроватку. Повертев головой я убедился, что рядом стоят точно такие же, после чего горько заплакал. Хоть я и знал свою новую семью совсем недолго, но я успел к ней привязаться, а теперь, все...
Но плач не плач, а толку от этого не будет. Я горевал по потерянной семье, но, в конце концов, принял и новую действительность. Чуть позже я даже размышлял, почему гибель человека, которого я знал-то всего ничего, так больно по мне ударила, но нормального ответа не находилось, наверное, инстинкт, ну и первый человек, в этом новом мире которого я увидел и успел полюбить. Но хватит об этом, лучше не вспоминать, а то опять грустить начну.
