Что было дальше Мишка не знал, потому, что в кустах жалобно затявкал щенок. Следующие два часа Мишка провел в медотсеке — вытаскивал многочисленные шипы и занозы из лап Стрелка. Мишка в течение двух дней порывался узнать, чем закончилась история с одуванчиками. Ему только не хватало смелости для такого деликатного вопроса.
А позже и вообще необходимость вопросов отпала — Мишка заметил Лизоньку и Колю целующимися около блока переносной электростанции.
«Если целуются, значит скоро от поцелуев будут дети, значит, все хорошо, они помирились»
Подготовка к старту всегда большая суматоха — неожиданно находится куча дел. Все надо решить до отлета. Изменить дату даже на несколько часов довольно сложно — дополнительные вычисления, перерасход топлива… А тут еще отдел микробиологии стопорит со своими замерами биополя ареала.
— Вечно они мудрят, никак вовремя с аппаратурой разобраться не могут! — пробурчал капитан
На экране высветилось «Пять часов тридцать три минуты до взлета». Капитан в сердцах скомкал график и метнул комок в монитор. На секунду экран окутался пленкой защитного поля. Комок отскочил. Появилась надпись «Пять часов тридцать две минуты до взлета», ниже красными буквами: «Предумышленная порча имущества наказывается административно!!! ст.39».
— Поиздевайся мне еще, рухлядь ржавая, в утиль отправ…
Эдуард Абрамович замолчал на полуслове перебитый голосовым отчетом компьютера.
— Все системы в норме, погрузка выполнена на сорок процентов, ржавчины на основных узлах не обнаружено.
Капитан почесал затылок:
«Показалось или действительно были обиженные нотки в сообщении?.. Корабельный мозг способен на эмоции?!!! Что–то здесь не так! Машина не может быть эмоциональна — это свойства людей, для Космолета это недопустимо. Прилетим, подам рапорт, на проверку».
***
Взлетели в срок. Часть оборудования и датчиков оставили на станции. Вышли на маршрут. Распоряжением командира экипаж отправился отсыпаться. Встретились уже за обеденным столом, в кают–компании.
— Эдуард Абрамович, вы уверены, что у КРМ это были эмоции? — спросил механик капитана.
— Сергей Юрьевич, Вы, хотите знать, услышал ли я в голосе корабля эмоцию или Вас интересует возможность эмоциональной окраски?
— ….
— Вот и я задумался, — вздохнул капитан.
Мишка тихо сидел в углу, играл. В руке у него прыгала самодельная игрушка — шарик подвешенный на тонкой резинке. «КРМ», — мысленно перевел он, — «корабельный, расчетный модуль — центральный мозг любого корабля. Дались вам всем эти эмоции! Ну, есть они у корабля, и что с того?»
