Он приехал в санаторий в самом конце сентября, — так уж получилось, что в профкоме «горела» путевка; Анисенко последнюю неделю и дневал и ночевал в цехе, все доводил до ума пресс-форму; сделанная по самым точным инженерным расчетам, несколько раз выверенным и перепроверенным, она давала крупные заусенцы по кромке отверстия, в которое должен был входить хвостовик одного из валов, а то и вовсе обрывала края.
Ведущий конструктор уже махнул рукой: «Будем лить сплошняком, а отверстие на станке расточим». Анисенко понимал его и сочувствовал: были жесткие сроки, и тут прощалось все, только бы запустить новый блок в плановые сроки; и все же Анисенко так вот, сразу, не мог примириться с неудачей. «Неделя в запасе, помозгую, — сказал он ведущему конструктору, — а там запускай, как сумеешь». И тот, проработавший бок о бок с Анисенко не один год, знал, что отказы, запреты бесполезны — Анисенко от своей затеи не отступится, будет ставить токарям бутылки, чтобы «срочно точили особые приспособления», отложит всю работу в сторону, останется без премии, но выход найдет или, что бывало тоже нередко, поймет, что взялся за не разрешимую пока задачу; и тогда будет с месяц ходить сам не свой, взрываться по каждой мелочи; ведущий конструктор рассудил: пускай Анисенко отведет душу, помучается, помозгует, ведь он ищет решение интуитивно, а интуиция, этот пока еще загадочный инструмент познания, уже столько раз выводила инженерную науку из тупика, что с ней приходится считаться.
Анисенко перебрался жить в цех, у него было «свое место» за раздевалкой, тут он отдыхал и спал на тюках мягкой ветоши, шедшей на протирку станков. Он вставал чуть свет и подолгу сидел перед формой, пока даже с закрытыми глазами не стал видеть, как втекает в нее расплавленный металл, как он растекается по многочисленным извилинам и углублениям, а вот что происходит возле злополучного отверстия, Анисенко не понимал; получалось, что в этом месте жидкий металл вроде бы застаивается, как в крохотном омутке. «Если тормозит, значит, остывает, иначе бежал бы своей дорогой», — осенило Анисенко; он подхватился и побежал в инженерный корпус, по дороге глянул на часы, висевшие над подъездом, и досадливо вздохнул: «Еще только полпятого!»
Вымотавшийся за эти дни, он прилег на стол перед конструкторским отделом и прикрыл глаза, еще и еще раз обдумывая свои предложения по доработке всего блока: надо было увеличить диаметр хвостовика и сделать хотя бы два канала, через которые горячий металл потечет, не застаиваясь; тогда во всей форме будет одинаковый температурный режим и отливка пойдут без сучка, без задоринки.
