— Папа, а мы сегодня кино смотрели, — дочка уткнулась Виктору в колени.
Виктор дрожащей рукой погладил дочку по головке и тревожно посмотрел на Толю.
— Знаете, Виктор Павлович, я не женюсь, — категорично сказал тот, — трудно найти человека, который тебя поймет. Вот вы пришли в нашу школу, я до того в чудаках ходил. Даже учителя и те считали, что я с вывихом. Все штаны в заплатках, а я все деньги, которые летом в колхозе зарабатывал, тратил на книги. А вот вы меня поняли. Я тогда прямо-таки духом воспрянул. Уж на что математику не любил, а и то на четверку вытянул. Да, мне кажется, что семейная жизнь для ученого не существует. Она ведь — день сегодняшний, а он весь живет в будущем. Извините, Виктор Павлович, — спохватился Толя, — просто я так для себя решил. Может, я и ошибаюсь…
«Он же знает про все. И про отношения Лиды с зоотехником, и про мои со Светой, и многое другое, — Виктор не осмелился поднять глаза на Толю, — но вот он же пришел ко мне. И даже пытается как-то помочь…»
— Виктор Павлович, какая тема у вашей диссертации?.. И еще: директор школы интересовался, кем вы сейчас работаете или очно учитесь в аспирантуре? Знаете, Виктор Павлович, мне очень бы хотелось побывать на ваших уроках.
«Если бы ты знал все!» — Виктор с такой силой сжал руку Леночки, что она от боли вскрикнула.
— Я нечаянно, Ленок, нечаянно, — он подул на ладошку, легонько шлепнул по ней.
Дочка рассмеялась.
— Виктор Павлович, вы уж извините, что я так вот, сразу, без предупреждения нагрянул, — Толя поднялся, — телефона у вас нет. Но мне очень хотелось прийти к вам таким вот, поступившим.
— Спасибо, Толя, спасибо. Я очень рад за тебя, — Виктор тоже поднялся со стула.
— Папа, а дядя уходит? — тоненько спросила Леночка.
— Ему пора. Но он еще придет.
— Обязательно! — повеселел Толя и уже в коридоре сказал: — Нас в сентябре на картошку зашлют, Я после картошки к вам забегу.
— Хорошо, Толя, я буду очень рад. — Виктор долго стоял перед захлопнувшейся дверью.
Шаги на лестнице затихли.
«Вот и все на сегодня! — он облегченно перевел дыхание, — боже мой, как это все больно…»
В ту ночь он не заснул; лежал на диване с открытыми глазами; вспоминалась школа, ребята из исторического кружка… Все было так недавно, и, странное дело, когда он учительствовал, то не придавал особого значения своей работе; все шло как-то само собой. Дорого бы он отдал теперь за то, чтобы жизнь вернулась в эту колею. Нужно было перечеркнуть все и все начать сначала…
