— Спасибо. Но мне, знаете ли, пора. Мама знает, что я ушел надолго, но все равно будет беспокоиться.
— Верно, — согласилась Лидина тетя и ожидающе посмотрела на племянницу, молчание которой настораживало ее.
— Ты вечером заходи, — смущенно проговорила Лида, — может, в кино сходим.
— Ладно, — тоже смущаясь, пообещал Виктор.
Едва за ним захлопнулась дверь, он облегченно вздохнул и почти весь скрылся в клубе морозного воздуха; запотевший после чая, он тут же стал замерзать и, оттолкнувшись от перил, резко влетел на третий этаж; оправил пиджак и нажал кнопку звонка.
Дверь открыл двухметровый Игорь Добрынин. Ничего не говоря, он взял Виктора за воротник и, словно проштрафившегося школьника, ввел в комнату.
Чувствуя на себе завистливые взгляды приятелей, Виктор приободрился. Все уселись за стол и до самого вечера разговоры шли с поправкой на него, его подкалывали, а он играл роль этакого удачливого повесы, нему нравилась эта непривычная роль. Захмелев, все кинулись танцевать; в комнату ввалилась компания параллельной группы, праздновавшая Новый год в соседнем доме. Незаметно Виктора вытеснили на кухню.
Около окна стояла Лелька в нежно-голубом платье.
— Ты? — словно не узнала, спросила она.
— Я, — уловив в ее голосе что-то настораживающее, он выпрямился.
— Не думала, что ты такой! Ты всегда казался мне чистым и светлым. Я считала, что мизинца твоего не стою. Даже боялась тебя… А теперь поняла, что ты такой же, как и все. Что ты лишь искусно играл под другого…
Виктор хотел было что-то сказать в свое оправдание, объяснить, что, все произошло случайно, но Лелька говорила и говорила сбивчиво, зло. И когда она внезапно замолкла, устыдившись своей откровенности, Виктор, подавленный, разбитый окончательно, тихо обронил:
— Леля, ты же знаешь, что я люблю тебя. Только тебя…
— Хам! — гордо вскинув голову, она обошла его, как обходят свежеокрашенный столб, и вышла из кухни.
Виктор очнулся от громкого стука. Растаяв в клубе морозного воздуха, Лида скрылась в полумраке коридора. «В клуб пошла», — автоматически отметил он и подумал, что все крупные неприятности у него почему-то случаются на кухне. «Ирония судьбы!» — усмехнулся Виктор и, вспомнив про случай со щами, обнаружил, что голоден и придвинул табуретку к столу.
— Папа! — из дверей выползла дочка.
— Иди к себе… там играй, — понуро отозвался Виктор.
В кухню вошла Светлана Васильевна, легко подняла девочку и унесла ее на свою половину; вернулась к Виктору и потянула его за руку — он подчинился, а когда на следующий день отказался прийти в ее спальню, она рассмеялась:
