Когда тетя, крупная, спокойная женщина, вошла в комнату, он уже завязывал галстук. Тетя сразу поняла, что произошло, и приказала:
— Иди в ванную, умойся. Она тебе все лицо тушью перемазала.
— Я сейчас… — Виктор, взъерошенный, босой, с наполовину заправленной рубашкой, был жалок и смешон.
— На, тапки надень. Еще застудишься, хахаль!
— Спасибо, — как-то неловко поблагодарил Виктор и пошел на желтоватый свет в прихожую.
— Не туда! — сильные руки развернули его и втолкнули в темную, сыроватую ванную, пахнущую «земляничным» мылом. Щелкнул выключатель, и вспыхнул яркий свет. «Ну и попал… Да-а, попал!» — тоскливо подумал Виктор и заглянул в зеркальце; на него смотрело бледное, осунувшееся, все в черных и синих разводах лицо.
— Ты думала о чем-нибудь, стерва? — донесся в приоткрытую дверь голос тети. — Ишь, захотелось ей?!. Он наковырял да ушел. А вдруг ребеночек будет?
«Ребеночек?.. при чем тут ребеночек?..» — лицо Виктора жарко вспыхнуло и, пытаясь сбить этот жар стыда и страха, он сунул голову в раковину и, фыркая, плескался под ледяной струей до тех пор, пока лицо не заныло от холода.
— Все матери напишу!.. Пусть забирает… И в кого ты такая блудливая уродилась? Одевайся, чего ты передо мной сиськами трясешь? — тетя притопнула так, что на кухне зазвенела посуда.
Виктор трясущейся рукой завернул кран, прикрыл дверь, но едва отнял руку, как она с тоненьким скрипом, похожим на мышиный писк, снова приоткрылась. «Бежать! Бежать!» Он высунул голову и осмотрелся; ботинки стояли под вешалкой. Они были расшнурованы и словно ожидали его; понимая, что подло, низко оставлять Лиду в такой момент одну, что он должен как-то все сгладить, как-то защитить ее, Виктор нырнул в прихожую, сунул ноги в ботинки и дернул ручку двери.
«Запор… по часовой стрелке… может, наоборот?» — он судорожно дергал то один рычажок, то другой. Они щелкали, но дверь не открывалась.
— Ты куда? — в коридоре вспыхнул свет. — Ишь, напакостил, а теперь бежит. Иди в залу!
Виктор повиновался жесткому голосу. Он застыл посреди комнаты, не решаясь поднять голову и посмотреть на Лиду. Она сидела на собранной, покрытой синим пледом тахте и смотрела на него так, словно боялась, что он исчезнет, а она не запомнит его лица, и мучилась тем, что не видит его, и немного приопускала голову, пытаясь заглянуть в него, но сделать это мешали гребнем нависшие длинные волосы Виктора.
— Ты откуда взялся? Я что-то одежонки твоей не вижу? — спросила из прихожей тетя.
