— Все пять пальцев отпечатались! Это ж надо, сколько у нее злости. — Она наклонилась к Виктору и поцеловала его в маковку. — Как она в свой клуб уйдет, приходи ко мне…
Виктор почти безвольно освободился от мягких, горячих рук и долго сидел на кухне, обидевшийся, растерянный; вспомнилось студенчество, от которого, как ему казалось, он еще не отошел; вспомнился Новый год в середине четвертого курса; тогда он впервые пошел на вечеринку к любимице курса Лельке Морозовой. Она пела в институтской оперетте, охала и ахала перед экзаменами, но всегда благополучно «выплывала»; вокруг нее постоянно увивались многочисленные поклонники. Избалованная вниманием, она долго не обращала внимания на Виктора, а он искал случая, чтобы остаться наедине с ней и поговорить, поскольку верил, что Лелька не такая уж ветреная, какой себя выставляет; просто ей так удобнее существовать в институте, который она называла «одиннадцатым классом».
Он знал: Лелька пригласила на Новый год всех своих, как она говорила, «выдающихся поклонников», среди них особенно выделялся Игорь Добрынин — звезда институтского баскетбола. Двухметрового роста, неразговорчивый, он в тот вечер сидел в центре стола и постоянно что-то жевал. Лелька танцевала со всеми по очереди. А Виктор после двенадцати, после шумных тостов, вышел на лестничную площадку в одной рубашке и, хотя мороз на улице был под тридцать, стоял, потея от распиравшего жара; ему хотелось уйти, но он боялся попасть в «отвергнутые поклонники».
Дверь за его спиной шумно распахнулась. На перила облокотилась незнакомая девушка в нескладном коричневом платье. С ее шеи свисали простенькие голубые бусы.
— Новый год уже настал, — то ли спросила, то ли сообщила она, слегка покачиваясь и налегая на перила.
— Настал! — насмешливо заметил Виктор, рассматривая ее, остроносенькую, худенькую, кем-то из подружек неумело подстриженную под «гавроша».
— Ты у Маркизы гуляешь?
— У кого? — не понял Виктор.
— У Лельки. У нас во дворе ее Маркизой зовут. А я попала в жуткую компанию. Там сейчас начнется… Оказывается меня специально пригласили… как девочку. Ты понимаешь, как девочку.
— Ну и что? — Виктору было не до чужих болячек.
— А то, что я догадывалась об этом.
— Не ходила бы да и все.
— Что же я, как дура, весь Новый год одна сидеть должна?
Виктор уловил в ее настроении что-то созвучное; он тоже торчал у Лельки лишь ради того, чтобы соблюсти определенный порядок, и с невольно прорвавшимся сочувствием сказал:
