Андрей посадил мальчика на колени, провел ладонью по белым кудряшкам.
— Где твоя панамка? — спросила мать.
Андрей кивнул на белую шляпку, лежащую между камней: — Какой же ты капитан без головного убора? Ну!..
Мальчик стремглав побежал за панамкой. А когда вернулся, по бокам крейсера уже торчали стволы четырех пушек. Андрей сделал их из лежавшего у его ног тоненького прутика.
— Орудия дальнего боя, — пояснил Васильку.
— Атомные? — спросил малыш.
— Пока нет. Завтра сделаем атомные.
— А подводную лодку сделаем?
— Будет у нас целый подводный флот.
Мальчик, сияя от счастья, побежал к воде.
Самарин бросал камешки в пирамиду голышей; ждал, когда Мария заговорит с ним, но Мария молчала. И тогда он первым пустился в рассуждения:
— Иные говорят: нет ничего однообразнее моря. Мне кажется, наоборот — море никогда не бывает одинаковым: утром оно зеленое, днем — серебристое, вечером… Как вы думаете, каким бывает море вечером?..
— Если светит солнце — изумрудным. В пасмурный день черным или почти черным. Но разве только море всегда переменчиво?.. В природе и вообще–то нет ничего постоянного.
— Как, впрочем, наверное, и в искусстве? — сказал Андрей в надежде, что Мария заговорит об искусстве и тем самым начнет рассказ о себе.
— Вы, конечно, видели в Степнянске цветное панно «Весна победы»? — спросила Мария.
— Я почти каждый день хожу мимо него на работу. Помню каждую царапинку на нем.
— Так вот, в детстве, когда я была еще школьницей, мы помогали художникам выкладывать панно из цветного камня. Представьте, это была очень трудная работа. Художникам не давали машин, и они на тачках привозили камень из–за города. Уставали так, что не могли лазить по лестницам. Приходилось нам таскать наверх камни. Я выкладывала из черной керамической плитки сапоги. А вы знаете, как много там сапог — и у солдат, и у генералов, и у рабочих. Все почему–то в сапогах. И, разумеется, в разных. Помню, как один молодой и высокий, вроде вас, художник мне говорит: «В искусстве, как и в природе, ничто не должно повторяться. Сапоги тоже должны быть разными. И уж, конечно, сапог Генералиссимуса не должен быть похожим на сапог солдата!»
— Что–то не приметил я там разницы.
— Ой, не говорите! Значит, невнимательны, не пригляделись. Для его сапог и плитки подбирали другие, и конфигурация у них фасонная.
— Наверное, то были художники от слова «худо». Они создавали фотографию, а не произведение искусства.
Самарин решил, что напал на верную мысль, больше того — на оригинальную. Он готов был развивать ее и дальше.
