Селезнева увидел возле мотора, над которым на крепкой деревянной раме был установлен щит со множеством лампочек и кнопок — точь–в–точь как в цеху или в институтской лаборатории. «Щит управления стругом», — решил Сыч.
Струг! Первый раз Сыч услышал это слово в редакции — в свою первую практику, когда он студентом приехал в Степнянск по разнарядке института. Тогда в нем послышалось что–то давнее и забытое: «струг… плуг…». Но потом в статьях рядом со стругом он все чаще встречал другие слова: «Электроника… датчики… импульсы…» И высокая производительность. И технический прогресс на угле. Сыч постепенно уразумел, что струг — это высшее достижение, это осуществленная мечта горняков. Он жадно разглядывал силуэты людей, темный, загадочный остов транспортера. От него вниз тянулись цепи — под стать якорным. Женя слышал, что горняки называли транспортер «скребковым».
Селезнев махал рукой: «Сюда, ко мне!..» Сам отделился от людей, подался вниз. Сыч устремился за ним. Направляя луч фонаря то в одну, то в другую сторону, он пытался разобраться во всем этом громоздком, непонятном хозяйстве. Временами ему чудились сцены из его пьесы о горняках, представлялись картины декораций. Вот, словно заколдованные матрешки, стоят рядами металлические тумбы. А цепь все тянется и тянется вниз. И нет ей конца и края. «Но где же главный орган струга?..»
Ах, да — вот он!.. Теперь Сыч видит его хорошо. Металлическая плита с зубьями. Похожа на лемех. Мотор натянет цепь, а лемех будет «пахать» уголь. Да, да — «пахать». Как же иначе?
Домкраты выбросили вперед штоки — ими будет прижиматься к пласту режущий орган струга. Резиновые шланги висят, словно серьги. В глубине призабойного пространства время от времени ухает обвалившаяся порода. А кругом, куда ни нацелит Евгений луч фонаря, — металлические тумбы.
Сыч уже приблизился к Селезневу и хотел окликнуть его, но тут по лаве раздались голоса: «Береги–и–сь!.. Включа–а–ем!..» Евгений приподнялся, посмотрел вверх. Лава молчала. Потом в один миг что–то загремело, заскрежетало.
Заработал струг.
В ту же минуту над самым ухом раздался голос Селезнева:
— Уголь пошел! Видите?..
Да, Сыч видит, как «пошел» уголь. Против обыкновения, Евгений ничего не пишет. Он даже забыл о блокноте. Зато в памяти его запечатлевается каждая деталь.
Из глубины лавы донеслось:
— Разрешите включить электронику? Кто–то крикнул сбоку:
— Александр Петрович! Пусть поработает без электроники. Потом сравним…
