Предвестницей утра златого
Сияла на небе звезда,
Под нею струилась дорога
К хлеву, где спали стада.
Там в яслях младенец блаженно
Ворочался в сладостном сне.
И слышалось, ангелов пение
Льется в ночной тиши.
И к изголовью кроватки
В знак вечной верности мы
Сложить мировые богатства
Были к рассвету должны.
Несли мы камней драгоценных
И золота яркого блеск
Ливан, благовонья и смирну
И жемчуга крупного снег.
Но тщетны все наши старанья.
Нет Ему пользы в дарах.
Милы Ему лишь упованья
О бедных несчастных рабах.
Последовала тишина, хотя в воздухе все еще звучал голос Чарльза и фортепиано. Чарльз продолжал сидеть на табурете к нам спиной, фалды его пиджака свисали со стула, темные волосы блестели при искусственном освещении, а его длинные тонкие пальцы еще парили над клавишами, пока мама не нарушила паузу.
— Браво, мистер Эллисон. Браво! Вы должны сказать нам, почему выбрали именно этот гимн.
Приложив кончики пальцев к подбородку, мама смотрела на него почти как Парвати, фальшиво и зло улыбаясь.
— И где, — спросила она, — вы научились так хорошо играть и петь?
Вопрос был неприятным и явно не имел отношения к его прекрасному владению инструментом. В нем слышался намек на социальный статус Чарльза.
Чарльз встал, обошел вокруг стола, на котором возвышалась богиня, и обратился к маме, стоявшей рядом с ароматным мерцающим деревом:
— Мой последний работодатель, весьма образованный джентльмен, преподавал мне основы игры на этом инструменте, но я, кажется, обладаю талантом играть на слух и, услышав мелодию раз, запоминаю ее навсегда. Я редко забываю даже нюансы, миссис Уиллоуби, несмотря на свое низкое происхождение.
— Должно быть, это врожденная интуиция, — ответила она невозмутимо, глядя ему прямо в глаза.
— О да! Но тогда вся моя жизнь вращается вокруг интуиции, вы не согласны? На ней основываются все наши успехи.
Может, мама подслушала, как он приглашал меня на прогулку? Это весьма плохо замаскированное презрение испугало меня, и я подумала, что оно может привести к дальнейшим конфликтам. И снова кухарка спасла положение, разрядив напряженную атмосферу на сей раз театральным кашлем, приподнимая бровь и обращаясь к своему мужу, который в ответ только нахмурился и покачал головой, предложив ей заняться своими делами.
— Что вы думаете о новой порции моего сливового пудинга? — громко спросила она, с трудом извлекая свое тело из глубокого мягкого кресла. — Если я не предложу, — задыхалась она, — полночь наступит прежде, чем мы успеем зажечь бренди. Иди, Нэнси, не расслабляйся слишком. Ты должна помочь мне принести все в столовую.
