Ни стыда, ни совести [сборник] | страница 47

Одним словом, экспертиза явилась скорее реабилитирующей мерой, чем очередным испытанием; и я даже ощутил нечто вроде сожаления, когда мое общение с экспертами наконец закончилось.

Мое прошлое, очевидно, каким-то образом ярко проявилось во время этих собеседований, ибо наша первая после долгого перерыва встреча с Пшенкой началась именно с обращения к нему.

— Как ваше самочувствие?

Я слегка улыбнулся — и не ответил.

— Давайте поговорим о ваших отношениях с сестрой. До трагедии в вашей семье между вами были размолвки?

Это было то, чего я совсем не ожидал. Я мог отказаться давать показания — в сущности, сначала я так и хотел поступить — или настоять, чтобы допросы проводились в присутствии адвоката, но я хотел дать понять Пшенке — своим спокойствием и уверенностью, — что не сломлен и не намерен отступать от истины ни на шаг.

— А какое это имеет значение?

— Игорь Рудольфович, я прошу вас отвечать на вопросы. Если не хотите разговаривать сейчас, продолжим в другой раз.

Тон его был усталым — и сам он был каким-то осунувшимся, как будто не спал несколько дней; внезапное недомогание? Впрочем, не мое дело.

— Я написал все это в своей автобиографии. Она должна у вас быть.

— Написали. Но кратко.

— А, значит, вы таки изучили ее?

— Игорь Рудольфович, вам предъявлено обвинение в умышленном убийстве. Неужели вам самому не хочется пролить свет на обстоятельства этой катастрофы?

Я помедлил.

— Хорошо. Раз уж вас так интересуют мои семейные дела. Отношения с сестрой у меня всегда были нормальные, до ее отъезда. А потом испортились. Она нас бросила.

— В самом деле?

— Я ее не осуждаю. Она хотела устроить свою жизнь. Плохо то, что она с нами почти не общалась. Как будто мы не ее семья. А почему вам это так интересно?

Пшенка вынул из пачки сигарету. Но не закурил.

— Игорь Рудольфович, я пытаюсь установить истину. Вы ведь хотите, чтобы восторжествовала справедливость?

— Очень. И ради справедливости вы отправили меня в общую?

На лицо Пшенки легла какая-то тень. Он встал из-за стола, прошелся по кабинету. Сломал сигарету.

— И… со времени отъезда сестры вы с ней не общались?

— Нет. Только здесь, на свидании.

— Еще хотите с ней встретиться?

— Да. После того, как меня освободят.

Он вздрогнул. Или мне показалось.

— Вот как…

— Или здесь. Еще не решил.

— А родители?

— Что?

Я начал заводиться.

— Расскажите, как все произошло.

— Послушайте…

— Александр Петрович.

— …Александр Петрович или как вас там, какое это имеет отношение к моему делу? Они погибли. И вы знаете, где и когда. И каким образом. Не знаете — запросите свои архивы, Навашинский район, Нижегородская область, или может вам номер ОВД сказать? Там был какой-то суд, какие-то прокурорские проверки, но я вам сказал уже — они погибли! Газ взорвался в доме.