— Пока нет. Мне предлагали, я говорил, поехать на западный берег реки Иордан, но у меня нет сил на это. Мне бы хотелось поехать, но позже, когда там станет спокойнее.
Он выглядел озабоченным, и она не знала, что делать, и не решалась спросить.
— Ливан для меня сейчас интереснее, — продолжал он. — Там все утихло. Я бы хотел поехать и найти людей, с которыми встречался раньше.
— Так что вас держит? — спросила Лия.
— Такие поездки надо планировать, — сказал он. — Если делать книгу, то должна быть структура. Сейчас я отбираю снимки «до», и если их не наберется достаточно, мне трудно будет оправдать поездку, чтобы сделать фото «после». Я должен составить план, а потом решить, куда ехать и когда.
— А финансы? — начала Лия, не зная, как выразиться повежливее, в то время как Джулия спросила бы просто в лоб.
Она не успела договорить, как у калитки появилась Хлоя.
— Хотела узнать, как машина, — крикнула она, определенно довольная, что видит их вместе.
— Отлично, спасибо, мне нравится, — сказала Лия, мечтая, чтобы она поскорее ушла.
— Хлоя, — поприветствовал ее Бен. — Мы говорили о войне в Ливане.
— Мрачновато, — нахмурилась Хлоя перед тем, как улыбнуться. — Знаете, недалеко от меня было кафе с ливанской кухней, хозяина звали Сэм. Он всегда давал мне маленькие пирожки к каждому моему заказу. А потом он купил машину моего Яна, «Фольксваген»-жук.
— Она виртуоз, — прошептала Лия, когда Хлоя ушла. — Как ей это удается?
— Но должна же быть тема, — искренне признал Бен. — Тема, которую она не сможет повернуть на себя.
— Ядерная физика или состояние мировой экономики? — предложила Лия.
— Физика подойдет, — кивнул он. — Экономика вдохновит ее на рассказ, сколько она берет за уроки йоги. Может быть, апартеид?
— У нее найдутся черные друзья, — покачала головой Лия.
— Присоединение Гонконга?
— Она расскажет, что любит китайскую кухню.
— Индия? Образование Пакистана?
— Клонирование? — осенило Лию. — Овца Долли?
— Расскажет, как ее мать готовила баранью ногу, — сказал Бен, и они стали хохотать.
Это был естественный неконтролируемый смех, который становится смешным сам по себе, и Лии захотелось, чтобы все мужчины, которые причинили ей боль когда-либо, увидели ее в этот момент. Она не помнила, когда она смеялась так громко и так долго. Они то затихали, то принимались смеяться так заразительно, что у Лии выступили слезы на глазах и заболело в груди. Они не заметили, как подошла Пичс.
— Здесь как на Пиккадилли, — пробормотал Бен, и Лия подумала, что с его стороны мило не относить себя к прохожим.
