Мы задумались. Наконец, Алекс нашел ответ:
— Раз уж мы пошли по второму кругу версий, у меня тоже есть идея, — Алекс пристально посмотрел на меня, на Тима, подмигнул Зое. — Напоминаю вам, что обычно в пиццериях на доставке продукции населению подрабатывают две категории людей: или студенты, для которых эти деньги — не главное, но отличная прибавка к стипендии; или какие–нибудь замотанные жизнью незадачливые прохиндеи, у которых данный вид заработка — один из пяти–шести вариантов.
— Почему обязательно — прохиндеи? — Обиделась Зоя. — Может быть, у них жизнь так складывается, случая выбиться в денежные воротилы не выпало…
— Мужчина не должен мириться с каким–то случаем! Вот на этом–то предположении и базируется моя версия. Напоминаю вам, что Кузявкину Макару — двадцать три года.
— И что? — хором спросили мы с Тимом.
— А что, если он хотел попасть в дорожно–транспортное происшествие? Допустим, мог косить от армии — нога теперь у него сломана, и пока еще выздоровеет. Или — спасибо, Зоя, это была твоя идея, но я ее творчески переработал: — за ним гонится свора родственников во главе с невестой, а ему до смерти не хочется идти под венец? Нога, опять–таки сломана, и свадьба отменяется!
— Ну, нет… — дружно протянули мы трое. А Тим добавил: — Он что, по–твоему, ненормальный, чтоб самому под колеса бросаться?
— Вот! — наставительно поднял палец Алекс. — Зришь в корень! Допустим, что Макарушка наш страдал небольшим расстройством психики, допустим, что нервничал или волновался — потому–то и не посмотрел по сторонам, потому и попал под машину…
Мы хором выразили недоверие. Алекс обиделся:
— Мою версию, в отличие от ваших, легко проверить. Надо всего лишь посмотреть в архивах диспансеров для нервно–психических больных, записи актов гражданского состояния и списки призывников…
— «Всего лишь»! — передразнила Алекса Зоя, возвращаясь к слежению за «подопечным». О, ужас, там, на двадцать третьем этаже, какая–то толстуха встала на табуретку и наклеивала на огромное, от пола до потолка, оконное стекло разноцветные буквы.
Тим повернулся ко мне:
— Чего молчишь? У тебя какая версия была?
— Да вот, подумалось, — приступил я к изложению своей гипотезы — не спеша, чтоб не сбиться, — Что в расследовании можно было бы плясать не только от того, кто жертва, но и — где именно совершено преступление. Возьмем наш офисный центр. Здесь до фига разных контор и фирм. Допустим, кто–то ограбил клиента, выбегает, хватает первый же попавшийся транспорт — и ненарочно сбивает проезжающего мимо на своем двухколесном велосипеде Кузявкина. Располагайся в нашем или соседнем здании банк, версия была бы еще убедительнее, а так… Разве что остается предположить, что кто–то торопился в аэропорт или еще куда–то, — в любом случае Кузявкин попадает под шапочный разбор.
