— Ты уверен, что это парень? — тихо спросила она у него.
Феликс остановился у подоконника и присел на него. Он медленно провел своей рукой по пластику, стирая с него мелкие пылинки.
— Почти на 100 процентов. Мне, конечно, было плохо, но не настолько, чтобы не опознать под черным плащом лицо мужского пола. — Парень яростно посмотрел на свою собеседницу и брезгливо вытер пыль со своих пальцев об джинсы.
— Охотно верится. — Анна улыбнулась уголками губ и тихо отвернулась. Ей было больно наблюдать за Лукашевичем. Даже не напрягая свои мозговые извилины, она могла точно сказать, что он был разбит. И морально, и физически. Его боль чувствовалась даже на расстоянии трех метров, а именно там и сидела девушка. Она положила руки себе на колени и нервно сжала ткань своего шелкового платья.
— Торрис ушел к Наталье, я права? — негромко предположила та.
— Ну конечно, ты же у нас типа проницательная. Сама же только что и ответила на свой вопрос. — Польша с разбегу прыгнул на мягкие подушки, лежащие на кровати, и зарылся в них своим лицом. России даже на один момент показалось, что его спина несколько раз прерывисто вздрогнула.
— Ань, скажи мне, только честно, неужели тогда, тебе было также больно терять дорогих людей?
Брагинская горестно усмехнулась и повернулась обратно к Лукашевичу. Ей не понравилось, что он так резко вспомнил о том, как она перестала быть СССР. О том времени, когда она потеряла тех, кого считала своей собственной семьей. Отогнав от себя мрачные воспоминания, девушка прокашлялась.
— Терять то, что тебе дорого — всегда больно. Я до сих пор не могу забыть той печали, что настигла меня в тот момент. Но я всегда верила, что все можно пережить. Нужно лишь терпение и уверенность в собственных силах! — уверенно сказала Россия.
Феликс слегка привстал с кровати и посмотрел в глаза девушки, выискивая в них хоть крупицу сомнений. Но по его выражению лица она могла точно сказать, что он не нашел ни единого повода для колебаний. Только чистая решимость без каких–либо примесей.
— Хех, пафос продвигаешь в массы? — насмешливо поинтересовался тот. — Отмерь–ка и мне щепотку!
— Я просто высказала то, что накопилось. — Капризно отвернувшись, ответила ему Анна.
Она резко подошла к порогу комнаты и распахнула дверь. В лицо сразу начал бить прохладный воздух. Видимо в прихожей было открыто окно. И действительно, в одном из проемов совершенно не было стекла.
— Знаю, знаю, давно пора поставить новые окна. — Безразлично сказал ей Лукашевич, проследив за ее удивленным взглядом.
