Хотя девушка все также продолжала улыбаться, внутри она готова была разорвать Керкленда на части. Она раздраженно приоткрыла глаза и флегматично посмотрела на него. Лицо парня скривилось так сильно, словно ему выбили пару коренных зубов. Он покачал головой и противно улыбнулся в ответ. Брагинская сильно сжала кулаки под столом. Ей вдруг невыносимо захотелось стереть эту самодовольную, мерзкую ухмылку у него с лица. Заставить его съесть кислый лимон и запить все это сливовым соком. А потом неудержимо смеяться… Анна несильно потрясла головой, в надежде отогнать навязчивые мысли.
— Нет, я все внимательно слушаю. — Вежливо ответила ему она.
Артур яростно повернулся к ней и нахмурился. Он мрачно сжал свои губы и начал посылать мысленно убийственные стрелы. Брагинская старалась делать вид, что она не замечает такого явного наезда. Неожиданно к ним со спины подошел Америка и хлопнул их обоих по спине. Англия недовольно сморщился и яростно встал со стула:
— Послушай, ты совсем офигел, подкрадываться со спины???
Америка громко засмеялся и звонко присвистнул. Анне на какое–то время показалось, что она сейчас оглохнет. Но к счастью, все обошлось. Озадаченно посмотрев на Альфреда, Анна немного приподняла бровь. А тем временем тот воодушевленно продолжил говорить в пустоту:
— Ребят, это ведь так круто! Вы теперь будете вместе работать вместе, и анализировать полученные улики? Блин, я тоже хочу.
Керкленд почувствовал, что его лицо сильно горит. Ему казалось, еще чуть–чуть, и от него пойдет пар. Глубоко выдохнув, он призвал себя успокоиться. Но, не выдержав собственных дилемм, тот начал сильно трясти Джонса и громко кричать на него:
— Ты чего, совсем сдурел? С чего ты это взял? И почему это я должен работать с РОССИЕЙ?
Анна уже в который раз ощутила на себе всю горечь обиды. Ей казалось, что сердце скоро не выдержит и разорвется на куски, дабы отомстить нерадивой хозяйке, заставляющей его так страдать. На душе было мерзко, и в голову вновь лезли садистские мысли. Девушка ведь понимала, будь на ее месте тот же Америка, Англия бы отпирался гораздо меньше. Причем, ей было не столько обидно, сколько неприятно от того, что эти страны даже не скрывают свое негативное отношение к ней. Именно в такие моменты она и начинала явно ощущать раздвоение личности. Одна — твердила ей пропустить все мимо ушей, да и вообще смирится с таким положением вещей. Вторая — просила ее взорвать все вокруг к чертовой матери. Поспешив послушаться «добрую Анну», девушка спокойно повернулась к Германии и уверенно произнесла:
