Россия медленно брела к себе. Ее возмущало то, что страны Большой Восьмерки решили провести свое «сверхсекретное» собрание именно в Кремле. Почему они проигнорировали ее протесты? Во всем виноваты бесконечные разъезды и путешествия. Но ведь она не виновата, что быть страной такая муторная и долгосрочная работа. И ведь отпуск не разрешают взять, всегда какие–либо оправдания появляются. Решительно сжав кулаки, девушка свернула на дорогу, ведущую в Кремль. Зайдя в здание, она искала тот кабинет, где по ее предположению могли находиться члены организации. Неожиданно, она услышала вскрики и шипения, доходившие до нее в формате шепота. Прислушавшись к источнику шума, та на цыпочках подкралась к двери и словно застыла в изумлении. В кабинете ожесточенно спорили Англия, Америка и Франция. Каждый пытался высказать свою точку зрения, перебивая другого и из–за этого разобрать членораздельную речь в нескончаемом потоке слов было практически невозможно. Внезапно, все стихло, и Франция решил первым нарушить тишину:
— Почему вы зациклились на таком извращенном образе России? Может все обстоит совершенно иначе. — Неуверенно сказал Франциск, поигрывая розой в своей руке. — У нас нет достаточного количества улик, чтобы с точностью утверждать — убийца она, или нет.
— Да ты что, совсем рехнулся виносос? — отчаянно жестикулируя, гневно перебил его Керкленд. — Она же больная на всю голову! Ты слышал о том, как отзываются о ней прибалты? Дикарка и колхозница!
Франциск устало покачал головой и прислонился своей спиной к стене. Англия мог целую вечность обсуждать Брагинскую, тем самым стараясь ее унизить, опошлить, извратить. Он не прекращал издеваться над ней, однако старался особо яростные обвинения не говорить ей в лицо. Но свою ненависть к девушке тот никогда не скрывал. А когда к нему присоединялся Америка, наступал полный финиш ситуации. Этот парень вечно выставлял Анну в роли мирового злодея, от которой требуется спасти этот бренный мир, а страну, что она олицетворяла, он представлял Империей Хаоса. Эти двое, могли днями и ночами разрабатывать тактику наступления на ее территорию, а потом отказываться от этой идеи, в силу мирового гуманизма.
— А ты помнишь, что она учинила в Кровавое воскресенье? А ее извечные утопические идеи? Да одно это выдает ее с потрохами. — Джонс соглашался со своим коллегой и не собирался рассматривать компромиссные варианты.
— Повторюсь, оставьте ваши личные мотивы за дверью. У нас на нее ничего нет, так что разговор исчерпан. — Бонфуа ответил им таким тоном, что парни почувствовали себя малолетними, нашкодившими детьми.
