– Ты ведь знаешь, что я не смогу тебе подарить ничего подобного.
– Неправда, – поправил он меня. – У тебя есть роскошный дом в Нантере.
Я не любила, когда подшучивали над всем, что связано с моей мамой, когда насмехались над моим наследством, так бережно и тщательно собранным, и он, зная это, старался как можно деликатнее говорить на эту тему. Я же вообще избегала подобных разговоров, постоянно пытаясь перенести встречи с месье Шурманом, нашим нотариусом, чтобы обсудить последние детали вопросов, касающихся получения оставшегося мне наследства.
– Я хотела только сказать, что, кроме меня самой и моих чувств к тебе, мне нечего больше подарить.
– Никогда не надо недооценивать значимость своей маленькой персоны, – шутливо прошептал он.
– Хватит…
У меня даже больше нет работы! Несколько месяцев назад меня вполне справедливо уволили с телевидения из-за одной серьезной ошибки, допущенной во время записи первой передачи «Новости культурной жизни», – меня не было на съемочной площадке в то время, когда записывали финальную сцену. Со мной простились почти тут же, согласно условиям трудового договора, который уже вступил в силу в период моего испытательного срока. Я не смогла начать все заново. Хлое, секретарше Дэвида, было поручено проследить за кое-какими моими делами по последнему известному адресу: дом 29 по улице Риго в Нантре. У Луи, который был акционером Группы Барле уже девятнадцать лет, находясь в подчинении у собственного брата, занимавшего пост генерального директора, тоже периодически возникали проблемы и недопонимания с руководством. Он так радовался тому наказанию, которое наконец освободило его от бесконечной кабалы фамильного бизнеса, что был готов спрыгнуть с семейного корабля в открытое море в одних плавках, без спасательного круга или шлюпки.
Финансовые вопросы решал его адвокат, Жан-Марк Зерки, молодой волк из парижской адвокатуры, в течение многих недель мучившийся и в конечном итоге не безболезненно, но все-таки родивший более-менее приемлемое решение, позволившее моему мужчине быть обеспеченным до конца своих дней.
Если бы я вышла за него замуж, я бы щедро разделила с ним свои доходы. Но они настолько скромны.
– Ну что же, – ответил мне Луи. – Все то, в чем я когда-либо нуждался, все то, чего я всегда так хотел, оно здесь, в моих объятиях.
Аллюзия была очевидной. Он перефразировал слова песни, под звуки которой мы воссоединились в первый раз, год назад. И это было не случайно. Я прекрасно знала, какое большое символическое значение придает Луи музыке, картинкам, бесчисленным знакам, которые окружали нас и бесконечно потом отдавались каким-то эхом в наших отношениях.
