И, не сказав больше ни слова, Гамильтон зашагал к выходу, махнув рукой, чтобы они следовали за ним. Ева наклонилась к Йену и шепнула:
— Можешь иногда играть с Бантиком, если хочешь. Он очень хороший щенок.
— Спасибо, — также шепотом ответил Йен.
С того страшного дня, проведенного на мрачном кладбище, у него еще никогда не было на сердце так тепло, как сейчас.
Англия, 1865 год
За ней пришли.
Йен. Йен вернулся за ней!
Полумрак комнаты стиснул ее в своих грубых объятиях. Ева подождала, пока взгляд привыкнет к зловещим и бесформенным теням. Этим вечером она позволила себя разглядеть во тьме крошечный луч надежды.
Сначала Ева решила, что Йен привиделся ей из-за лекарства. Но скоро поняла, что ошибается. Потому что это был не Йен из ее детства. Не тот мужчина, которого она однажды полюбила. Не тот Йен, который сказал, что уплывает с Гамильтоном в Индию. И не тот, который был бледным и далеким на ее свадьбе, а потом обещал, что вернет ей мужа.
Нет, лицо этого нового Йена было суровым, на лбу залегли морщины, словно его что-то терзало изнутри. А его тело… Оно стало таким мускулистым и сильным!
Йен мог легко переломить ее пополам, но держал так нежно, так осторожно, будто думал, что она может растаять от первого же прикосновения.
Йен вернулся за ней. Ева не верила, но он нашел ее. Правда, это случилось слишком поздно.
— Кто это был? — В темноте раздался голос Мэри.
— Что?
— Об этом говорят во всех палатах. — Девушка перевернулась на другой бок, лицом к Еве. — Бет видела, как сюда зашел какой-то мужчина. Тебя водили к нему на встречу, да?
Ева перевела дыхание. Она боялась рассказать о том, что с ней случилось. Вдруг окажется, что все это ей привиделось? Наконец Ева тихо ответила:
— Да.
— Что ему было нужно? Он сделал с тобой что-то плохое?
— Нет.
Йен касался ее невероятно нежно. Но ведь он не мог знать, почему ее поместили в сумасшедший дом. Не мог знать, что Ева одна виновата в том, что… Она с отчаянием тряхнула головой, отгоняя воспоминания.
Если бы ему рассказали, то Йен не стал бы ее спасать. Он бы отстранился от нее, а потом ушел, оставив тут навсегда.
Вместо этого Йен сказал, что заберет Еву с собой. Впервые за много лет на душе было тяжело не от страха, а от другого чувства. Его глаза были такими зелеными! Как малахит или трава летом.
— Ты что, решила бросить меня тут? — У Мэри помертвел голос.
Ева закрыла глаза. Боль медленно возвращалась в ее сердце.
— Я не хочу оставлять тебя.
— Но оставишь, — отчеканила Мэри и легла на спину. — Что ж, я рада.
