– Было приятно тебя видеть, Лара Джин. – Мама встает. – Питер, не задерживай ее допоздна.
– Не буду, – мне же он говорит: – Я скоро вернусь, только возьму свои ключи.
Когда он ушел, я говорю:
– Извините, что вот так завалилась на Новый год. Надеюсь, я не помешала.
– Тебе здесь рады в любое время, – она подается вперед и кладет свою руку на мое колено. Затем многозначительно смотрит на меня и добавляет, – просто, будь помягче с его сердцем – это все, о чем я прошу.
У меня в животе все переворачивается. Неужели Питер рассказал ей, что между нами произошло? Она похлопывает меня по коленке и встает.
– Спокойной ночи, Лара Джин.
– Спокойной ночи, – эхом отзываюсь я.
Несмотря на ее добрую улыбку, я чувствую, словно только что нарвалась на неприятности. В ее голосе слышался легкий упрек – знаю, я его услышала. «Не обижай моего сына», – вот, что она говорила. Был ли Питер очень расстроен из-за того, что между нами произошло? Он так не выглядел. Раздражен, может быть, немного обижен. Но, безусловно, не настолько обижен, чтобы разговаривать об этом с мамой. Но может быть, они с его мамой действительно близки. Я не хочу думать, что возможно уже произвела неприятное впечатление, еще даже не начав встречаться с Питером.
***
На улице кромешная тьма, звезд на небе немного. Думаю, наверное, скоро снова пойдет снег. Дома внизу везде горит свет, а наверху – только в спальне Марго. Через дорогу я вижу в окне миссис Ротшильд зажженную маленькую елочку.
Нам с Питером тепло и уютно в его машине. Из вентиляционных отверстий дует теплый воздух. Я спрашиваю у него:
– Ты рассказал маме о том, как мы расстались?
– Нет. Потому что мы никогда не расставались, – отвечает он, убавляя тепло.
– Нет?
Он смеется.
– Нет, поскольку мы никогда по-настоящему не были вместе, помнишь?
«А сейчас мы вместе?» – это то, что мне интересно, но я не спрашиваю, потому что он обнимает меня и наклоняет мою голову к своей, и я снова нервничаю.
– Не нервничай, – говорит он.
Я одаряю его быстрым поцелуем, чтобы доказать, что я не нервничаю.
– Поцелуй меня так, как будто скучала по мне, – говорит он, и его голос становится хриплым.
– Я скучала, – отвечаю я. – Мое письмо поведало тебе, что я скучала.
– Да, но…
Я целую его, прежде чем он успевает закончить. Как следует. Как я и хотела. Он целует меня в ответ, как будто он тоже этого хотел. Словно прошло четыреста лет. А потом я больше не думаю, я просто растворяюсь в поцелуе.
