– Эта тема никогда не всплывала!
Погодите-ка – это я должна сейчас злиться на него, а не наоборот. Каким-то образом весь этот разговор перевернулся в обратную сторону, и теперь я – та, кто оправдывается.
– Итак, в тот день, когда ты пошла на ту штуку «Модели ООН» несколько месяцев назад, я спросил тебя, видела ли ты Макларена и ты ответила нет. Но сегодня он поднял эту тему, и ты, безусловно, видела его там. Не так ли?
Я сглатываю.
– Когда это ты превратился в обвинителя? Уф. Я видела его там, но мы даже не разговаривали; я просто вручила ему записку…
– Записку? Ты передала ему записку?
– Она была не от меня – она была от другой страны, для «Модели ООН». – Питер открывает рот, чтобы задать еще один вопрос, но я быстро добавляю: – Я просто не упомянула об этом, поскольку ничего не произошло.
Он скептически спрашивает:
– Итак, ты хочешь, чтобы я был честен с тобой, но сама не хочешь быть честной со мной?
– Все было не так! – кричу я. Что здесь вообще происходит? Как наша ссора так быстро стала настолько крупной?
С минуту никто из нас ничего не говорит. Затем он спокойно интересуется:
– Ты хочешь расстаться?
Расстаться?
– Нет. – Внезапно я ощущаю себя дрожащей, словно могу расплакаться. – А ты?
– Нет!
– Ты первый спросил!
– Вот и все. Никто из нас не хочет расставаться, так что мы просто будем продолжать дальше встречаться. – Питер опускается на стул у кухонного стола и кладет на него голову.
Я сижу напротив него. Кажется, он так далеко от меня. Мне очень хочется протянуть руку и коснуться его волос, пригладить их, сделать так, чтобы эта ссора закончилась и осталась позади.
Он поднимает голову, его глаза огромные и печальные.
– Теперь мы можем обняться?
Дрожа, я киваю, и мы оба встаем, я обхватываю его руками за пояс. Он крепко прижимает меня к себе. Его голос звучит приглушенно у моего плеча, когда он спрашивает:
– Мы можем больше никогда не ссориться?
Я смеюсь неуверенным дребезжащим смехом, испытывая облегчение и дрожь.
– Да, пожалуйста.
А затем он целует меня, его губы такие настойчивые, будто он ищет некое заверение, своего рода обещание, которое могу дать только я. В ответ я целую его – да, я обещаю, обещаю, обещаю, мы больше не будем ссориться. Я начинаю терять равновесие, и его руки крепко смыкаются вокруг меня, и он целует меня, пока у меня не перехватывает дыхание.
