Путеводитель по англичанам | страница 57

Солдаты уходили, оставляя боеприпасы на берегу. До спасательных судов приходилось добираться самим, иногда по шею в воде. Заслуженной славой покрыли себя в ходе этой операции небольшие суденышки: среди них были прогулочные пароходы, рыболовецкие катера и даже частные яхты с Темзы. Одним из таких кораблей управлял старший из выживших офицеров «Титаника» Ч. Г. Лайтоллер (см. главу 26). Это было глубоко английское решение, воплощенное в жизнь английскими героями, символ превосходства простых людей над государственной машиной, которая оказалась не в состоянии ни предотвратить войну, ни должным образом к ней подготовиться.

Прошло много лет, проблемы стали более серьезными, а институты, с которыми мы имеем дело, менее человечными, но англичане по-прежнему оглядываются на маленькие суденышки Дюнкерка и думают: «Да, таковы мы на самом деле». В Дюнкерке произошло нечто, открывшее англичанам глаза на самих себя: блестящая организация, личная инициатива, единый порыв владельцев маленьких судов, анархическое сотрудничество — вызов, дерзко брошенный катастрофе. Все это было в конечном счете очень английским.

В открытии финала Кубка Англии по футболу — и всеобщем предвкушении, сопровождающем крупные спортивные мероприятия в Великобритании и во всем мире, — есть что-то истинно английское. В моем детстве финал Кубка всегда проводили на стадионе Уэмбли, набитом волнующейся, орущей до хрипоты толпой (двойные башни стадиона сохранились со времен Британской имперской выставки). Перед матчем играл военный оркестр, а на трибунах непременно присутствовала какая-нибудь знаменитость — кто это там? Гарри Секомб? или Тони Блэкберн? — которая пыталась дирижировать несговорчивой толпой в первом и последнем куплете гимна «Пребудь со мной».

Сейчас финал Кубка Англии уже не тот. За наше внимание борются множество других футбольных чемпионатов по всему миру. Но было время, когда тысячи болельщиков команд-финалистов отправлялись в путь еще до рассвета и специальные поезда привозили их в Лондон, где они садились в подземку, проезжали по линии Метрополитен до стадиона и выходили на сырые мощеные улицы столицы. То была эпоха трибун и билетных спекулянтов, пива, и шарфов, и бурых мясных пирогов неясного происхождения.