Через час в овраг заглянуло солнце. Зеленые и разноцветные банкноты, как опавшие листья, были аккуратно разложены по подновленному конусу муравейника. По ликам американских президентов деловито сновала рыжая братия, безжалостно, как и положено ей, расправляясь с мохнатыми гусеницами и сонными кузнечиками с мокрыми от росы крылышками. Рядом с муравейником вздымала свой факел к небу игрушечная американская Свобода.
* * *
А еще через час в овраг забрались трое пастушков.
— Цуцик–цуцик, тю–тю–тю! — подозвал к себе щенка белобрысый, с белыми бровями и ресницами. — Породистый, гля–ка!
Щенок весело завилял хвостом и кинулся ему в ноги. Белобрысый полез в карман за карамельками. Песик из благодарности попросился на руки и норовил лизнуть своего благодетеля.
— Гля, ребя, тут гроши! — крикнул чрезвычайно худой, истощенный мальчик с большущими синими глазами на бледном лице.
— Пошукаем вокруг, — с тоном знатока сказал рыжий с веснушчатым лицом. — Деньги, как грибы, если в одном месте нашел, рядом обязательно еще будут.
Он поднял с земли прутик и принялся, как заправский грибник обшаривать траву.
— Во — пистоль нашел! — заорал он так громко, что с перепугу сам себе зажал рот и боязливо оглянулся на склоны оврага.
— Покажь… Покажь… — кинулись к нему со всех сторон его приятели.
— Не покажу — мой будет!
Белобрысый с белыми ресницами осторожно огляделся и с невероятной серьезностью сказал:
— Тут, ребя, мокрым делом пахнет. Давай потихоньку домой смываться, а то потом по следакам затаскают.
Он крепко прижал к себе щенка и накрыл его полой куртки. Худенький с изможденным лицом и рыжик рассовали за пазуху доллары и рубли. Статуэтка Свободы осталась никому не нужной.
В овраг со стороны дороги неслись звуки проезжавших машин, в недалекой деревне вовсю распевали петухи, лаяли собаки и мычали коровы.
Белобрысый, с белыми ресницами, собрал приятелей в кружок и таинственно зашептал:
— Теперь, ребя, нам всем в одной куче держаться надо. Если приловят, будем говорить одно — ничего не видели, ничего не слыхали, ничего не брали. Теперь мы банда!
От этих слов всем троим стало весело и страшно.
* * *
Уже в обед лихая троица переминалась с ноги на ногу перед участковым в бревенчатой хатке опорного пункта охраны общественного порядка.
— Сболтнете кому — родичей в ЛТП сдам, а вас в детдом, где старшие пацаны в первую ночь всех опустят. Все понятно?
— Так нечестно!
— А брать чужое — честно?
— Хоть цуцика отдайте.
— Теперь это моя служебно–розыскная собака.
