Несколько разов так-то с гостями наведывался Зуек. А в прошлом годе его и самого увезли на таратайке со связанными руками. По его левому боку сидел какой-то незнакомый в штатском, по правую - Федька Пузырь, прежний собутыльник. Федька охлестывал лошадь веревочными вожжами и этак охально понукал: "Но-о, кодла сухоребрая! Вот я т-тя..."
"Ой, не Буланка ли? - выглянула я из-за фуксии, когда телега прогромыхала мимо уличных окон. - Нет, не она..." - удостоверилась я и только, грешная, опосля лошади пожалела самого Зуйка: видать, где-то он промахнулся...
* * *
С конного двора дедушка Алексей воротился уже под вечер. Снял кожух, повеявший на меня остудной волей, повесил на гвоздь свою тяжелую, тоже исхолодавшую шапку, похожую на сорочье гнездо, ладонью огладил влажные, податливые волосы на правую сторону и, коротко перекрестясь, с облегчающим вздохом, будто свалил с себя тяжелую ношу, опустился в уютную промятость своего кресла.
- Ну, как она? - потаенным шепотом спросила бабушка, зажигая керосиновую лампу и вправляя в зубчатый венец горелки чистое, протертое ламповое стекло.
- Да как... Увидела - ушами заходила, даже гоготнула тихонько, признала, стало быть, и сразу - к торбе, давай теребить, губами ущипывать. Ну, угостил ее овсецом. Ей этого теперь не приходится. Вот как радуется угощению, хрумкает, будто жерновами мелет, торбой мотает, на переносье подбрасывает! Пока она занята, потрогал холку, бока огладил - все такое родное, памятное... Хотел было к животу притронуться, а она сразу напряглась, в сторону отступила, не дается. Кажись, жеребая она...
- Ну дак и славно! - порадовалась бабушка. - Может, Буланку на время обратно взять дозволят? Пока жеребеночек родится. Ей бы поберечься, не таскать тяжелого...
- Уже спрашивал, - признался дедушка Леша. - Ходил в ихнюю контору...
- И чего?
- Смеются только. иди, говорят, не блажи. Не валяй дурочку. Нехай к общежитию привыкает. Чтоб на свой плетень не оглядывалася больше... Не положено, и весь тебе сказ... Не положено! - гневно повторил дедушка, и в его дрогнувшем голосе промелькнули тонкие детские нотки.
- Ну, будя, будя! Что теперь попусту кудахтать, - сказала бабушка. - Не бери шибко в голову. А то ты у меня и вовсе квелый сделался. Давеча глянула в окно: ты - и не ты. Идешь обмяклый какой-то, ногу тянешь, батогом попираешься. Не казак, как бывало.
- Да чтой-то крестец разломило, - неохотно сознался дедушка Леша, намедни на Букановом с камышом навихлялся. Камыш не солома, коса втемеже тупится. А еще и воз без коня привезти. Сани не везде сами катятся: где снежок, а где еще мерзлые колчи.
