нальет! Обратно поедешь поездом и где–нибудь потихоньку уснешь!
Степлев похолодел, поняв, что сейчас слово «малинка» имеет для него зловещее значение, то есть отличное от принятого в этой, их среде, понятия…
***
ВЕЧЕРОМ к Кейбину на огонек заглянул архитектор Слесарев, друг детства, живший в соседнем доме.
— А-а, сегодня снова съезд будут показывать! — воскликнула Мария, жена Кейбина, увидев соседа. — Коля, Наташа, — обратилась она к детям, — вам сегодня опять придется смотреть черно–белый телевизор в спальной. Дядя Сережа с вашим отцом опять спорить будут, — сказала она и, засмеявшись, спросила: — Вам согреть чайку? — и, не дождавшись ответа, пошла на кухню.
Собственно говоря, Кейбин и Слесарев никогда всерьез не спорили, поскольку имели одинаковый взгляд на вещи, они только обсуждали происходящие события, как бы проверяя друг на друге, правильно ли они их понимают. Но у каждого был любимый конёк: у Кейбина — все, что связано с правопорядком, у Слесарева — внутренняя и внешняя политика в широком смысле.
— Тихо, тихо, смотри! — сказал, толкнув друга локтем, Кейбин, кивнув на телевизор, на экране которого шел репортаж о суде над Чурбановым. — Вот, короста! Она поразила все слои снизу доверху! Это же какую благодатную почву надо было создать, чтобы на ней жировали медуновы, щелоковы, алимовы и прочие! Кричали на весь мир, что заботятся о благе народа, а сами прожирали национальный доход? Только бы вот не по телевизору все это рассказывали, а в письмах по организациям разъясняли.
— Это — чтобы снова гласность была только для избранных? — съязвил друг.
— Ну, хорошо, — согласился подполковник, — хорошо. Но и у гласности должны быть свои границы. Если изо дня в день говорить об этих пакостях, то получится, что у нас раньше ничего хорошего не было!
— Видишь ли, психологи знают свойство сиюминутности информации: она сильно воздействует на сознание лишь во время ее восприятия — когда смотришь телевизор, читаешь газету, слушаешь радио. А потом это воздействие ослабевает. Этим и пользуются те, кто пытается обелить партийно–тоталитарный строй, как Лигачев, например. Дескать, сказали — и забыли! А в это время подсовывают людям старые пилюли. А чтобы эти пилюли вдруг не узнали, прячут их в обертки, да чтоб «покрасивше». Нет, нельзя давать забывать!
— Выходит, по–твоему, что армия, например, станет сильнее, если каждый день начнут иллюстрировать ее жизнь событиями в Тбилиси и вспоминать Новочеркасск? Да, без твердой руки, видишь, какой бардак наступает в стране, преступность растет! Нет, сейчас Горбачеву надо больше на военных опираться!
