Платное образование здесь было всегда, хотя лицей и задумывался как финансируемый проект одного из наводнивших Молдавию американских фондов по внедрению мировых стандартов образования. Американцы не обманули и информация о фонде–спонсоре по меньшей мере четырежды попадалась на глаза, стоило прогуляться по двум этажам лицея. Не солгала, правда, и администрация лицея — никто ведь не обещал, что за обучение не придется платить.
На педагогическую практику я попал за полгода до выпускных экзаменов в университете и закреплен был, разумеется, за Сан Санычем — добрейшим, как меня предупредили в деканате, человеком.
— Это Морщинин, если помните такого, — как–то отстраненно и даже лениво, особенно в сравнении с моим восторженным «Рад вас слышать, Сан Саныч!», продолжил Морщинин.
Я, естественно, его не забыл — все–таки со времени моей практики минуло пару месяцев, а вот в том, что память не подвела его, виновата была книга. Даже две — академический двухтомник «История Европы», на который он молча и не без зависти косился, заставая меня с ним в учительской, когда перед началом своего урока я по обыкновению кусал ногти и покрывался бледностью.
— Недели на две, если это возможно, — промямлил он, выпрашивая мой двухтомник, чтобы, как я догадался, не спеша скопировать его на ксероксе в учительской.
Сан Саныч и в самом деле оказался хорошим человек, и книги я ему одолжил, причем на месяц. Хотя поначалу у меня были все шансы не понравиться ему, в чем были виноваты два человека — директриса Нелли Степановна Долту, акцентировавшая внимание на моих ошибках и я, эти ошибки совершавший.
Нелли Степановна преподавала физику и возможно, поэтому ее появление за последней партой на моем дебютном уроке в одиннадцатом классе — по теме послевоенного устройства мира и начала «холодной войны» — стало для меня неожиданностью. Да что неожиданностью — по меньшей мере неприятностью, которую все же нельзя назвать сюрпризом, ведь учитывая ее директорский пост, можно было предположить не вполне приятные последствия.
И все же меня словно приковали к стулу, с которого я так и не встал ни разу на протяжении всех сорока пяти минут урока. К тому же не сняв с себя пуховика, в чем, однако, я вполне мог, даже не вставая со стула, упрекнуть городские власти: несмотря на легкий снежок за окном и третью неделю ноября на календаре, отоплением в городе могли похвастаться лишь несколько больниц, да сами хозяева высоких кабинетов.
