Собеседование мне назначили на день отлета Ксюши. Может поэтому я и не думаю краснеть, когда сопоставляю несопоставимое — наши с ней безумные встречи и мое отсутствие в аэропорту? Впрочем, Ксюша сама избавила меня от мучительных пыток совести. Собственными руками, которыми она, улетев в Испанию, ни разу не удосужилась набрать номер моего мобильного, или напечатать на компьютерной клавиатуре хотя бы пару предложений, в ответ на десяток моих безответных писем.
После Ксюши и Лехи я становлюсь третьей, пусть не пробоиной, но уж точно царапиной в гигантском днище «Капсулайна». Но до того как Андрей Витальевич стремительно, будто давно ожидал от меня чего–то подобного, подписывает мое заявление, я побывал в офисе «Automat Oops».
Не уверен, что лопнул бы от изумления, заметив, к примеру, граффити в коридорах детского сада. Но офис «Automat Oops» меня действительно удивил — предсказуемой претензией на креативность. Сразу за входной дверью открывался, если так можно сказать об узком и полутемном помещении, намеренно, как я понял, обшарпанный коридорчик с облупившейся краской на стенах и жестяной лампой–плафоном, какие в старых советских фильмах было принято снимать бешено раскачивающимися на фоне метели. Коридор заканчивался бордовой бархатной шторой, совершенно светонепроницаемой, как понял я после того, как одернул ее, повинуясь женскому голосу.
— Демьян? — спросил меня голос, словно его обладательница видела сквозь штору. — Проходите, пожалуйста.
Одернув штору, я зажмурился — меня ослепило обилие галогенных ламп, направленных как мне сразу показалось, исключительно на меня, словно в помещение входил особо опасный тип, каждый шаг которого контролируется хладнокровными снайперами. Освоившись, я все–таки рассмотрел комнату. Ламп и в самом деле было многовато — только на потолке с два десятка, расположенных волной, а еще на стенах, в том числе светивших над головой и, с противоположной стены, в лицо брюнетке в темно–фиолетовом пиджаке, с длинными, почти скрывающими один глаз волосами, расположившейся сразу за шторой, за столом с совершенно прозрачной, то ли из стекла, то ли из какого–то особо толстого пластика, поверхностью. Не будь перед девушкой плоского монитора на круглой, размером с большую тарелку подставке, телефона и кучи бумажек, мне бы, наверное, удалось получше рассмотреть ее ноги, мелькнувшие достаточно для того, чтобы определить, что на ней короткая юбка.
— Присядьте, пожалуйста, — кивает она мне на диван у противоположной стены, а сама набирает номер, вероятно, директора.
