Одноглазый хихикал и приборматывал:
— Ах вы, красавчики мои!.. Листья жизни на древе бытия… Я вот тоже когда-то эдак висел… Хорошо думалось о судьбах мира… И вы подумайте — потом обсудим…
— Эй, папаня! Посторонись! — раздался сверху звонкий мужской голос.
Любитель висельников задрал голову и нацелился на крикуна единственным глазом — на тороидальном облаке восседал здоровенный детина и раскручивал над головой огненный шар.
— Опять ты со своим дурацким молотом, — проворчал отец. — Не надоело?
— Не-а, — засмеялся сынок. — В метании молота тренироваться надо, чтоб отца родного не зашибить.
— Я тебе зашибу! — погрозил пальцем папаня, но отодвинулся от вероятной траектории молота.
Молотометатель гикнул, свистнул и метнул шаровую молнию в несчастных висельников. Только пепел от бедняг просыпался наземь.
Спортсмен довольно засмеялся и притянул молнию за плазменный шнур обратно, а любитель висельников, поморщившись, стряхнул пепел с бороды и посетовал:
— Мог бы и оставить отцу для приятной беседы.
— Да ладно, папаня! — засмеялся легкомысленно сын. — Они тебе их еще немерено-несчитано навешают… А это кто там у корней распластался?.. Повесь-ка его, папаня, а я молотом сшибу, пока еще дрыгаться будет… Так интересней.
Тут я и провалился сквозь землю — получилось, когда приспичило.
И стала мне земля пухом… Туманом то есть.
— У-у-х! — выдохнул я спазм страха. Казалось бы, чего бояться тому, кто умер, да только неизвестно, как здешнее бытие развиваться станет после того, как сумасшедший бог шаровой молнией тебя на кванты разнесет?.. Трансформирует полевую структуру к чертовой бабушке — сам себя потом не узнаешь.
От моего «У-у-х!» туман разбросало по сторонам, и мимо меня с похожим уханьем пролетела струя огнемета. Я шарахнулся в сторону, но жаром меня слегка опалило. Бросился бежать, но путь мне преградила новая огненная струя. Глянул туда, откуда в меня плевали пламенем — наполовину высунувшись из тумана, на меня выпучил буркалы Змей Горыныч. Зелененький он был. На крайних длиннющих шеях покачивались две попыхивавшие огоньком и дымом страшенные головы с громадными, надо понимать, огнестойкими зубами с металлическим отблеском. Третьей головы не было. Вместо нее слепо раскачивалась шейная культя, вполне зарубцевавшаяся.
Я начал выбирать направление отступления. Горыныч явно разгадал мои потуги, потому что разом пыхнул двумя струями огня, не очень мощными, оставив меня внутри пламенного сектора.
