Я замолчала… А что тут скажешь? Он прав, только вот как мне объяснить ему, как сильно я их люблю?
— Андрей…
— Насть, не стоит…Я тебе все это сказал не в упрек, просто чтоб ты поняла, почему я пошел за тобой…
И отвернулся к проходу. Как все сложно.
В больнице я обратилась в регистратуру и из окошка высунулась дама, которая была в регистратуре психиатрической клиники, правда в мире Андрея. Я уставилась на тетку — тетка на меня.
Я ткнула Андрея локтём куда–то, куда попала. Видимо, куда–то под дых. Андрей сбил дыхание, но в окошко сунулся, верно намек понял! Теперь мы пялились вдвоем. Первой отмерла тетка.
— Что вам? — громовым голосом произнесло это создание.
Мир другой — тетя та же.
Андрей заржал и отошел подальше.
— Ну?
Я кашлянула, пытаясь сохранить лицо.
— Вы не подскажите, в какой палате Сачкова Марина Геннадьевна?
— В 35, — буркнула мой собеседник.
— Спасибо, — не, ну я искренне!
В палату поднималась с камнем на сердце. Веселое настроение улетучилось, а вот плохое самочувствие присоединилось к скверному душевному состоянию, и теперь они меня вдвоем грызли.
Перед походом к Марине решила зайти к доктору — во–первых, мне было необходимо узнать реальное состояние подруги, во–вторых, я просто трусила идти к Марине, так как оправдания я не придумала.
Врач сам нас нашел, стоящих в раздумье перед палатой.
— Вы кто?
— Я подруга, к ней можно? — кивнула я в сторону палаты.
Доктор покосился на меня.
— Нет.
И все?
— Доктор, я как бы издалека приехала… — начала я из оперы «Сами мы не местные».
— Я сказал нет! Она в тяжелом самочувствии и лишний раз ее тревожить не стоит.
— А когда к ней будет можно? — сдалась я.
— Не могу ничего сказать по этому поводу.
А, ну да, врачи… Сглазить боятся.
— Доктор, а что с ней? И как в целом ее состояние?
— Стабильно тяжелое, но опасности для жизни нет. Уже нет. Она отравилась.
Вот так номер.
— А чем?
— Послушайте, я справок не даю! Приходите где–нибудь через день — два…
— Что значит, справок не даете, — отмер Андрей. А я уж думала, для интерьера со мной приехал. — Вы врач, а мы интересуемся состоянием вашей больной!
Доктор почему–то не испугался громового голоса моего супруга.
— Я вам повторяю, самочувствие стабильно тяжелое. Ничего большего сказать не смогу. И в палата не пущу.
Мы для вида еще потоптались, а затем неуверенно начали капитулировать.
— Ну, и что делать? — спросила я мужа, когда мы вышли на свежий воздух.
— А я откуда знаю, — буркнул ласковый супруг. — И вообще, я есть хочу!
