Он потёр голову. Чёрт, болит. Мозги думать не хотели. Было холодно и мерзко.
— Слышь, Катька, а себе я личный автомат поставлю! — входя в «Царь–шапку», услышал Гоша бодрый Лёвкин голос.
— Он тебе нужен, Анакондов? — Катя протирала витринное стекло голубой жидкостью с приятным запахом. Гоша чуть не взвыл: для этого что ли Катька бросала своих кроликов? Чтобы наводить глянец в «царских» чертогах?
— Обязательно! — веселился беспечный Лёвка. — Я его настрою, как те, помнишь, первые? И буду всё время выигрывать! Прикинь, Кэт, вечный победитель…
— Сам у себя? — Катя посмотрела на Лёвку как на умственно отсталого.
— Лучше онанизмом займись, — посоветовал, входя, Гоша.
Лёвка с удивлением посмотрел на друга. От того прямо искру можно было высекать.
— Ты что, Сид, что–то съел? — участливым тоном платного терапевта поинтересовался Лёвка. — Прими касторки. Верное народное средство.
— Да пошёл ты, — буркнул Гоша, но Левка был в добродушном настроении:
— Уточните направление, сэр, — балагурил он.
— Где Нюша? Где Нур? — отрывисто спросил Гоша. — Сегодня проводим стратегическое совещание.
— Ого! — Лёвка стал почти серьёзным, а Катя бросила, наконец, полировать витрину:
— У Нюши пересдача, будет к двум, — спокойно сказала она. — А Нур уже здесь, отошёл в игротеку. Что случилось, Гоша?
— В том–то и дело, что ничего, — очень понятно объяснил Гоша. — Акробатический этюд, — он усмехнулся, вспомнив ночных гимнасток, — под названием «на старт, внимание, фас» завершён. Деревья стали большими.
А этот «Московский вестник» я на корню куплю, — мстительно подумал он. — Не пройдёт и полгода!
***
Полторадядько был почти счастлив. Как может быть счастлив алкоголик, с утра получивший в подарок непочатую четвертинку.
Полторадядько же получил гораздо более ценный подарок. Заявление Сыромятниковых было просто даром небес, хотя на ангелов они и мало походили. Вряд ли ангелы воняют прогорклым чебуречным жиром.
— Свидетели были?! — рявкнул Полторадядько. Заявителей надо было сразу немного припугнуть, чтобы не раскатывали губу на тот счёт, что их делу дадут серьёзный ход. Тем более, что эти двое, как пить дать, чего–то не договаривали. Похоже, и у самих рыльца–то в пушку.
— Не было! — в один голос соврали Сыромятниковы. И то правда: если в свидетели записать Антошку, то свидетельствовать он будет точно не в их пользу.
— Тогда дело ваше тухлое. Хотя сигнал ваш мы обязательно проверим.
— Может нам… того, лучше забрать заявление? — почти умоляющими глазами посмотрел на Полторадядько Сыромятников. Это ведь всё жена–дура его настропалила: заяви в милицию, заяви в милицию… А ведь ещё покойный тесть учил его: послушай бабу и сделай наоборот. Прав был старый, ох прав.
