— Тебя там только не хватало. Уж если они Катю попёрли, то нам с тобой ловить нечего, — сквозь зубы проговорил Лёвка. Теперь он мучил пачку сигарет, отрывая от нее клочки картона.
Если бы кто–то со стороны взглянул сейчас на припаркованную возле стройки серую «девятку» с тихо урчащим мотором, запотевшими стёклами и вспыхивающими красными огоньками сигарет, он бы вполне имел право предположить, что дело тут явно нечисто. И вправду — чего тут ловить? В десятом–то часу вечера! Поджидают что ли кого? Или на шухере стоят?
Впрочем, более внимательный взгляд углядел бы справа, в дальнем конце переулка, матово поблёскивающие купола Новодевичьего монастыря, а левее — ярко горящую синюю вывеску отделения милиции. До отделения было всего–то метров сто. И взоры сидевших в машине были направлены вовсе не к куполам, а ровно наоборот.
— Ладно, хватит думать, — не выдержала Катя. — Звони Толику.
— Опять?
— А ты можешь предложить что–то другое?
Лёвка взглянул на Нюшу. Та мрачно кивнула.
Он тяжело вздохнул, почесал бровь, погрыз ноготь на большом пальце и, наконец, послушно стал набирать на мобильнике номер.
Спустя примерно тридцать пять минут со стороны Новодевичьего показался серебристый джип «мерседес». Возле «девятки» «мерс» чуть притормозил и мигнул фарами. Остановился чудо–конь прямо под вывеской отделения милиции.
Правая передняя дверца медленно распахнулась и на грешную землю грузно спустился крупный человек в длинном просторном пальто.
— Жди меня здесь, — сказал человек водителю и неторопливо направился ко входу в отделение. Он оставлял за собой глубокие следы рифленых подошв. Правильные следы. Серьёзные.
Анатолий Борисович Веселов, а это был именно он, вошёл в помещение и неторопливо огляделся. Вместе с ним в отделение вошли запах дорогого зелёного парфюма и немного холодного воздуха.
Из «аквариума» дежурки на него чрезвычайно удивлённо, чуть щурясь, смотрел молоденький лейтенант. В глубине помещения стоял простой деревянный стол, по которому лениво стукали костяшками домино кругленький, хохляцкого вида усатый старший сержант и гладко, до синевы выбритый старшина. Старшина замер, приоткрыв рот, будто хотел что–то сказать. Но не сказал, а оглушительно чихнул. Из–за решетки «обезьянника» раздались смешки.
— Я щас кому–то… — начал приподниматься старшина, но не договорил, а чихнул ещё раз. Да так, что чуть не шарахнулся лбом об стол.
— Будьте здоровы, товарищи, — вежливо прогудел Веселов. — У нас здесь есть место, где мы могли бы поговорить?
