— Лина Васильевна здесь? — Гоше не терпелось углубиться в бухгалтерские книги.
— Наверху, — кивнула толстушка. — Георгий Валентинович, а зарплату раньше не выдадите, Новый год же…
— Как всегда, пятнадцатого, — отрицательно помотал головой Гоша, поднимаясь по трем ступенькам в офис.
— Нур, давай у нас измерим, — предложил Лёвка, уже пристроивший раков в подсобку. — Дай, я сам!
Он выхватил у Нура дозиметр и направил прямо на Оксанку, жаждавшую зарплаты.
— Ни хрена себе… — растеряно протянул он, едва не выронив внезапно взбунтовавшийся прибор. — Зашкаливает.
Оксанки зажали уши.
— Меня тошнит, — пискнула рыжая.
Ей ответил только мерзкий ровный скрип. Ария Гейгера. Без оркестра.
— Что там у вас? — выглянул из офиса Гоша. — Лёвка, кончай скрипеть, пошутил и будет.
Из–за Гошиной спины выглядывала двухметровая гренадёрша, начальница всех Оксанок, Лина Васильевна. Дюймовочка, как называл её Лёвка. Её абсолютно круглое лицо было испуганным и белым, как недопеченный блин. Лишь в нижней части блина хищно алели округлившиеся перламутровые губы.
— Какие уж тут шутки, — растерянно сказал Лёвка, наблюдая, как фонит их магазин. Весь торговый зал, от двери до прилавка был признан хитрым Нуровым приборчиком опасной для здоровья зоной.
— Нас опередили! — со странной улыбкой покачал головой Нур. — В действии проект «Доза»…
***
— Екатерина Германовна! Товарищ Чайкина! Вы не записаны на приём! — кудрявая сексапильная секретарша попыталась остановить разъярённую Катю прямо на пороге директорского кабинета.
Но в таком Катином состоянии это было невозможно — легче было бы остановить вражий танк, нежели вошедшую в раж Екатерину Чайкину.
Директор Института иммунологии член–корреспондент Барметов был страшно, прямо–таки чудовищно занят. Он одновременно говорил по телефону и серебряной ложечкой помешивал чай. Тонкий стакан приятно позвякивал в наркомовском подстаканнике с гербом СССР. Барметов был умеренно молод, но свято хранил традиции директорского кабинета. До него этот подстаканник служил ещё четырём директорам–предшественникам, трое из которых именно на этой должности стали академиками. Хорошие традиции — добрые. Вечные.
Барметов не слишком эмоционально прореагировал на внезапное явление Кати, и лишь жестом указал ей на кресло, продолжая говорить и помешивать.
Дзинь–дзинь, — послушно отзывался стакан, а Барметов рокотал в трубку:
— Нет уж, батенька, наш коллектив никогда на это не пойдёт. Мы — учёные, а не торгаши. Нет и ещё раз нет! — он победно взглянул на Катю и хлопнул трубкой. — Нет, Екатерина Германовна, вы представляете, что они нам предлагают?! Сдавать уже не только первый этаж, а и весь северный корпус! Да еще за какие–то копейки! А лаборатории — куда прикажете? Свернуть всю деятельность в угоду коммерции?
