— Он у нас дома совсем без дела лежит, — на правах старшего Варькиного брата успокоил я. — А так, хоть польза будет.
— Мне и звонить–то некому, — делая попытку вернуть «трубу» попыталась объяснить Шура.
— Вот и отлично, — обрадовалась Варька трогая машину с места. — Будем с тобой перезваниваться на сон грядущий. О всяких глупостях болтать.
В качестве ответной любезности, вызывать из дома Люду Варька отправилась лично. Я тем временем обучал Шурку нехитрым премудростям пользования сотовым телефоном. Вернулась же моя хозяйка одна и не в самом лучшем расположении духа. А когда я увидел, что она извлекает из сумочки свой золотой портсигар, то понял, что серьезно влип.
Варька обожает хорошие дорогие вещи, но курить предпочитает из пачки, которая обычно лежит в левом кармане ее чернового джинсового пиджачка от Версачи, а прикуривать — от находящейся там же стальной «Зиппо». Золотой портсигар появляется на белый свет только в том случае, если она серьезно разозлилась на кого–то из наших собеседников. В таком случае я обязан дать ей прикурить от моей собственной, золотой, «Зиппо». Эта игра появилась у нас еще в первые дни совместной работы.
Сейчас же никаких собеседников не было. Шурка не в счет, а значит, гневается моя хозяйка только на меня. Да еще как гневается.
— Что–то случилась, Варвара Викентьевна, — щелкая зажигалкой и помимо собственной воли переходя на официальный тон спросил я.
— Люда Светловская умерла от передозировки наркотиков… — негромко сообщила моя хозяйка и, глубоко затянувшись, выпустила несколько колечек дыма.
Сзади негромко охнула побелевшая как мел Шура.
— … два месяца назад, — завершила предложение Варька и тут уж мне по–настоящему стало не по себе. Сразу вспомнились «ужастики» в которых покойники и покойницы встают из могил, чтобы… Чтобы?.. Ой, мама дорогая!
— У нее осталась сестра, которой сейчас одиннадцать лет.
— Сестра?.. Одиннадцать?.. — смысл слов доходил до меня с некоторым затруднением. Проклятое похмелье. — Не может быть! Я же не полный кретин! Ей никак не могло быть одиннадцать!
— Успокойся! — перебила меня Варька. — Сестру я видела. Это не она. Ни сестра, ни мать Люды Светловской не знают эту девочку.
Варька достала из сумочки блокнот, на последнем листе которого было наспех изображено лицо нашей ночной гостьи.
— А ты хорошо рисуешь, — робко вставила Шурка.
— Спасибо, — усмехнулась моя хозяйка. — Я не знаю, что это значит, но полковник Дрожко велел всем участникам вчерашней попойки явиться в ДК к девяти утра. То есть, через четверть часа. И что–то мне подсказывает, что единственная, кого мы там не увидим…
