Мы справимся, думала она. Справимся.
На следующее утро — в субботу 22 июля — Кайл проехал на четыре станции метро дальше «Сент-Джорджа» — до самого Осгуда.
Бойфренд Бекки Зак Малкус работал клерком в книжном магазине на Квин-стрит-Уэст. По крайней мере, это Кайл запомнил из того немногого, что Бекки рассказывала о нём за последний год. В каком именно магазине, Кайл не знал — но их осталось не так много. В старших классах он частенько выбирался по субботам на Квин-стрит в поисках новой научной фантастики в «Бакке», новых комиксов в «Серебряной улитке» и старых книг в десятке или около того выстроившихся вдоль улицы букинистических магазинов.
Но независимые книжные магазины переживали тяжёлые времена. Бо́льшая их часть либо переехала в менее роскошные места с арендной платой поумеренней, либо попросту закрылась. Теперешнюю Квин-стрит заполняли в основном кафе и бистро, хотя рядом с выходом из метро на Юнивёрсити-авеню располагалось старинное здание штаб-квартиры одной из канадских медиа-империй. Вряд ли осталось больше трёх-четырёх книжных, и Кайл решил просто обойти их все.
Он начал с почтенного «Пэйджес» на северной стороне. Он огляделся — в отличие от Бекки Зак учился в университете, так что наверняка работал по выходным, а не в будни. Но никаких следов жилистой блондинистой фигуры Зака не было видно. Тем не менее Кайл подошёл к кассе, за которой сидела сногсшибательная индианка с восемью серьгами в ушах.
— Здравствуйте, — сказал он.
Она улыбнулась ему.
— Зак Малкус у вас не работает?
— У нас есть Зак Барбони, — ответила она.
Кайл немного опешил. В его детстве у всех были нормальные имена — Дэвид, Роберт, Джон, Питер. Единственный Зак, о котором он тогда слышал — это Закария Смит из старого сериала «Затерянные в космосе». Теперь же, куда ни плюнь, повсюду Заки, Одины и Уинги.
— Нет, это не он, — сказал Кайл. — Но всё равно спасибо.
Он двинулся на запад. К нему беспрестанно приставали попрошайки — а ведь было время в его молодости, когда они были так редки, что он никак не мог заставить себя им отказать. Теперь же в центре они кишмя кишели, хотя и вели себя корректно, с фирменной канадской вежливостью. Кайл давно довёл до совершенства «торонтский взгляд» прямо перед собой, никогда не направляемый на попрошайку, но до сих пор слегка покачивал головой вправо-влево, словно отвечая «нет» на каждую просьбу; в конце концов, полностью игнорировать человека было бы невежливо.
Торонто — «Город Добрый», подумал он, вспомнив старый рекламный лозунг. Хотя сегодняшние попрошайки были разношёрстной публикой, многие из них были коренными канадцами — отец Кайла до сих пор звал их «индейцами». Собственно, Кайл не мог припомнить, когда он последний раз видел коренного канадца не попрошайничающим на улице, хотя наверняка большое их количество по-прежнему обитало в своих резервациях. Несколько лет назад на его курсе было несколько студентов из коренных, присланных по тогда ещё не отменённой правительственной программе, но он не мог вспомнить ни единого преподавателя в Университете Торонто — включая, как ни странно, факультет языков и культуры коренных канадцев — который был бы канадским аборигеном.
